На следующий день он не находил себе места. Его будто что-то распирало: не то радость, не то беспокойство. Спустившись в шахту, он долго, словно впервые заметил их, рассматривал соляные цветы на стенах, взблескивающие при свете ламп.
Ему хотелось в этот день совершить что-нибудь необыкновенное. Чтобы вся шахта заговорила о нем. Чтобы Пальма и Пишта убедились: он способен на большие дела.
Зекань быстро включил мотор новой, еще не испытанной машины. Два прожектора осветили ствол шахты, точно рампу в театре. Вдруг из темноты вылетел Пишта. Он ведь был тогда механиком шахты.
— Сейчас же выключи машину! — крикнул он, и угроза звучала в его голосе.
Зеканя оскорбил его тон.
— Так я тебя и послушался! А план кто будет за меня выполнять? Ты, что ли? — И вдруг вырвалось из наболевшего сердца: — Думаешь, не понимаю, что всё из-за Пальмы?!
На секунду все смолкло. Перестала гудеть машина. Остановились соляные глыбы, катившиеся вниз.
Не сказав ни слова, Пишта одним рывком выключил мотор.
Если бы не вмешался забойщик, кто знает, чем бы кончилась их стычка.
Зекань, пристыженный, ушел прочь.
А Пишта с того дня не отходил от машины. Все свободное время копался в ней. Прошло недели две, и вдруг однажды Пишта крикнул Зеканю:
— Можешь теперь работать на той машине!
Зекань от удивления ничего не ответил.
Только спустя много времени он узнал всю правду. Случайно узнал. Собираясь поступить в техникум, он стал наведываться в механический цех. Однажды в руки его попала деталь от машины, через нее проходила большая трещина.
— Не веришь, что был на волосок от несчастья? — не то насмешливо, не то серьезно спросил начальник цеха.
И тогда он узнал, что треснувшая деталь из той самой машины, от которой его силой оттащил Пишта.
Почему же Пишта тогда ни слова не сказал ему об этом? Хотя бы затем, чтобы рассеять его подозрения насчет Пальмы!
Машина мчалась дальше. Снова переезд. Покорно поднялся шлагбаум. Прошумела арка железнодорожного моста.
Казалось, ночь внезапно накрыла все вокруг темной густой вуалью. Время от времени со свистом проносились автомашины. Голые стройные тополя сонно шевелили ветвями. Тишина вползла в машину.
Впереди, на обочине, Зекань заметил «голосующего».
Сегодня ему хотелось быть великодушным. Резко затормозив, он распахнул дверцу и пригласил незнакомца садиться.
«В разговоре время пролетит незаметно», — подумал Зекань.
Но пассажир не выражал ни малейшего желания отблагодарить за услугу беседой. Как-то странно навалившись на дверцу машины, он сидел молча, с закрытыми глазами.
Зекань украдкой покосился на него: ничего интересного — усталый и сонный человек средних лет.