– Вы обязательно услышите о нем, если на то будет воля Аллаха!
– Да будет на то воля Аллаха!
– Дюзгюноглу здесь, сэр, в Константинополе. Он лежит в больнице – его ранило в живот, но врачи говорят, что он поправится. Он спрашивал о вас.
Мужчины проговорили еще некоторое время о военной кампании и событиях последних месяцев. Муслу зевнул, прикрыв рот рукой.
– Многих не стало, господин…
– Да, это так… Скажи мне, когда ты встретился с лейтенантом Кадри в Галлиполи, он не говорил, выжил ли кто-либо из тех людей, которых мы конвоировали?
– Мы никогда об этом не говорили… Но шота потом вернулись. Вы знали об этом, сэр?
– Нет! Я надеялся…
– Дюзгюноглу мне рассказал. Они вернулись и остановили караван.
– И что случилось… с армянами? Хоть кто-то из них…
– Нет, господин, никто не выжил.
Отказавшись от помощи Муслу, капитан встал. Мужчины попрощались.
Практически в полной темноте Джахан пошел домой на Гран Рю и опустился на ступеньки у входа. Ночью похолодало, и от гранитных ступенек веяло могильным холодом. Он так и сидел, пока во всех окнах не погас свет. Небо над головой затянули темные тучи, скрыв все мерцающие звезды.
Дневник доктора Чарльза Стюарта
Константинополь 3 октября 1916 года
Сегодня один из последних дней, которые мы проведем в этой стране, и он оказался весьма нелегким. Мы остановились у Генри Моргентау и Жозефины, ожидая парохода, который доставит нас в Афины. У нас осталось невыполненным одно обязательство, и я все откладывал его выполнение вплоть до этого дня.
Сегодня мы отправились в дом полковника Олкея Орфалеа, с которым Генри познакомился, вращаясь в дипломатических кругах. Дом большой, построенный из светлого камня, к входной двери ведут ступеньки с балюстрадами, на втором и третьем этажах балконы с кованым ограждением. Это дом человека, занимающего высокое положение в обществе, и мне было любопытно встретиться с ним.
Служанка провела нас в гостиную, где нас уже ожидала мадам Орфалеа – темноволосая женщина небольшого роста. Она извинилась за мужа, пояснив, что он инвалид и не ведет домашние дела и что она по его поручению встречает нас.
Генри нас представил, и мы сели. Повисло неловкое молчание. Наконец служанка принесла чай и стала сервировать низкий столик.
Лале тихо сидела у Хетти на руках, и мадам Орфалеа отметила, что ребенок очень красив.
Я пил чай, всем сердцем желая, чтобы все поскорее закончилось.
– Простите, мадам Орфалеа, за то, что в письме я не изложил важные подробности, – начал Генри. – Однако эта секретность была необходима. Это весьма деликатное дело, и будет лучше, если вы узнаете все обстоятельства непосредственно из уст доктора Стюарта.