– Он что-нибудь говорил о Лале, моей дочери?
– Да, он говорил о ней. Сказал, что ее поручили заботам американской пары – доктору Стюарту и его жене.
– Доктору Стюарту? Вы уверены?
Армин кивнул.
– Но я думала… Разве Джахан вернулся в Трапезунд?
– Нет. Стюарты были в Гюмюшхане. – Армин бросил на девушку долгий взгляд. – Они собирались уезжать в Америку.
В открытом море контуры судна стали размытыми. Вскоре оно совсем исчезло за линией горизонта.
Ануш смотрела, как оно растворяется в дымке. Уже невозможно было соотнести эту крошечную точку с большим кораблем. Америка находится на другом конце мира, непостижимо далеко, но Лале жива! Все остальное не важно.
– Есть кое-что, что я хочу вам дать, – сказал Армин, снимая рюкзак с плеча.
Он открыл его, достал книгу и начал перелистывать страницы. Выпала фотография, Ануш ее подобрала. Это было изображение Джахана и лейтенанта. Они стоят бок о бок, кабалаки сидят ровно, форма застегнута. Лейтенант торжественно смотрит в объектив, а Джахан едва заметно улыбается.
– И возьмите это, – Армин протянул девушке деньги. – Они вам понадобятся.
– Не нужно. Вы и так сделали для меня слишком много.
Мужчина сунул деньги ей в руку, и тут завыла сирена, оповещая о начале посадки на корабль.
– Вам пора идти. Поторопитесь, вам надо попасть туда раньше остальных, тогда сможете устроиться получше.
– Спасибо, – поблагодарила его девушка, улыбаясь, хотя он уже не видел этого. – Спасибо, Армин Вегнер.
Бейрут расположился на склоне, спускающемся к бухте Святого Георгия. Этот город был похож на любовника Шуфских гор, устроившегося в их объятиях. Гавань Батрун была запружена лодками, вдоль берега виднелись лачуги, за ними находились высокие здания из светлого камня и широкие, мощенные желтой брусчаткой улицы.
В былые времена это был великий город, но, когда Ануш сошла с корабля и ступила на берег, то, что она увидела, не соответствовало ее представлениям. Из-за блокады в Бейруте свирепствовал голод. Сотни тысяч ливанцев умерли от голода задолго до конца войны, город охватила эпидемия холеры, разлагающиеся тела лежали на улицах, став кормом для крыс. Ануш показалось, что она вернулась в свой самый страшный кошмар.
Первые шесть недель девушка спала под мостом с тремя армянскими семьями, которые предложили ей свою защиту. Ануш голодала, мерзла и жила в страхе, но потом случайно встретила женщину из Трапезунда и попала в лагерь для армянских беженцев. Он был расположен в Карантине, на окраине Бейрута. Здесь люди ютились в полуразрушенных лачугах, под железными навесами, в нагромождениях бетонных блоков и том, что осталось от палаток Красного Креста. В пыли рылись несколько кур, от лачуги к лачуге были натянуты бельевые веревки, оплетающие лагерь, как жуткая паутина.