Эмми заморгала – на глазах появились слезы.
– Бен сказал тебе это?
Пейдж кивнула; ее глаза ярко сияли.
– Да. Он очень сильно любил тебя.
Эмми почувствовала, как где-то внутри разгорается старый, хорошо знакомый гнев.
– Почему ты раньше не сказала мне об этом?
– Потому что ты была еще не готова услышать эти слова. Тогда ты бы еще больше противилась отъезду. Но думаю, теперь ты готова.
Обе замолчали, наблюдая за ястребом, парившим низко над водой и высматривавшим добычу, которую мог видеть только он.
Эмми любовалась пейзажем с отдаленным маяком на острове Моррис, пока ее глаза не затуманились от непролитых слез. Она думала о словах Бена, предназначенных для нее, и ее гнев постепенно рассеивался, оставив лишь теплое свечение и уверенность в том, что она действительно оказалась в нужном месте.
– Мне уже почти неделю не снились его шаги.
Пейдж молчала, как будто ожидая, что Эмми сама поймет, в чем тут дело.
– Думаю, теперь со мной все будет в порядке, мама.
– Знаю, – тихо ответила Пейдж. – Я бы не отпустила тебя, если бы думала иначе.
По шее Эмми пробежало знакомое покалывание, когда они обменялись улыбками. А потом они обе вновь стали созерцать осеннее болото, где вода омывала высокую траву. В словах больше не было нужды.
После того как родители Эмми уехали повидаться с Эбигейл и пообещали встретиться с ней в «Находках Фолли» спустя несколько часов, девушка вернулась в спальню и долго сидела, глядя в пустоту, думая о Бене, о том, что он сказал ее матери… и еще она думала о словах Лулу, убеждавших ее принять очевидную истину: Бен больше никогда не вернется.
Эмми отодвинула в сторону свой ноутбук, достала из ящика записную книжку и вырвала листок. Она помедлила, держа в руке ручку и размышляя о том, что они с Беном многое не сказали друг другу. Она об этом очень сожалела. А потом она начала писать и когда закончила, то аккуратно скатала записку и убедилась, что бумажный цилиндрик без труда пройдет в горлышко бутылки.
Эмми встала и направилась к двери, но вдруг вернулась к столу, привлеченная собственным отражением в зеркале на стене. Подойдя ближе, она увидела, что ее глаза стали ясными и утратили выражение пойманной птицы, напоминавшей ей о фотографии Мэгги. Она посмотрела на свою левую руку, вспомнила тот день, когда Бен надел ей кольцо на палец, и наконец поняла, что имела в виду ее мать, когда сказала, что единственное мучение – это жить без любви.
Она медленно сняла обручальное кольцо с безымянного пальца, положила его в ящик, тихо закрыла его и отошла от стола, словно опасаясь, что может передумать.