– Да, спасибо. И я хочу, чтобы ты позволила мне заплатить за них.
Пейдж улыбнулась.
– Думаю, тебе они нужны больше, чем мне. Считай, что это подарок, – она повернулась, и в ее глазах на мгновение отразилось синее небо. – Ты кое-что почувствовала, когда прикасалась к ним, правда? Я рада. Не думаю, что это я смогла убедить тебя поехать туда.
Пейдж отступила и с силой захлопнула дверцу; этот жест был выразительнее любых прощальных слов. Эмми дважды сглотнула, прежде чем смогла обрести голос.
– Я оставила твою банку с песком на столе в кабинете. Там, куда я еду, он мне не понадобится.
Она попыталась улыбнуться, но губы задрожали, и улыбка не получилась.
– Мама… – начала она, но Пейдж прервала ее, взявшись обеими руками за опущенное окошко.
– Регулярно звони с дороги, иначе твой папа не сможет заснуть. Будь осторожна.
Прежде чем Пейдж убрала руки, Эмми крепко сжала их.
– До свидания, мама.
Эмми ощутила ответное пожатие и безвольно опустила руки на колени.
– До свидания, дочка.
Эмми включила зажигание и подняла окошко, а потом медленно поехала по гравийной дорожке. Она наблюдала в зеркале заднего вида, как родители машут ей вслед, пока облако пыли не заволокло их очертания. Сосредоточившись на дороге, она включила радио и кондиционер, прислушиваясь к шелесту покрышек по асфальту и стараясь не думать о том, каким долгим будет ее путешествие.
Через тринадцать часов, когда Эмми миновала Чарльстон, небо расцвело красными и пурпурными оттенками заката. Она проголодалась и устала, и у нее болела челюсть от крепко стиснутых зубов, но она была еще не готова остановиться. Эмми приближалась к своей цели и не могла избавиться от ощущения, что если остановится на ночлег, то не найдет в себе сил и мужества для продолжения пути.
Переправившись по мосту через Эшли-Ривер, очерченную пастельной линией горизонта и разорванную церковными шпилями Чарльстона, оставшегося позади, Эмми выключила радио и опустила окно. Она глубоко вдохнула душистый воздух, пахнувший зеленью и сыростью. Запахи были такими же непривычными для нее, как поцелуй незнакомца. Покрышки мерно шелестели по дороге, и она стиснула зубы, подстраиваясь под их ритм.
Она ощутила неясное беспокойство и снова включила радио, покрутила верньер и остановилась на первом четком сигнале. Это была радиостанция для пожилых людей, где играла музыка ушедшей эпохи джазовых оркестров, и Эмми постепенно расслабилась. Хотя ее родители принадлежали к поколению хиппи, они любили танцевать под старую музыку и в специальном шкафу хранили записи, которые они доставали время от времени, чтобы потанцевать медленные танцы в гостиной. Они часто танцевали, обычно после того, как ее отправляли в постель. Но когда до нее доносилось пение труб и тихие жалобы саксофона, она прокрадывалась на вершину лестницы и смотрела, как родители крепко обнимают друг друга, целуются и тихо разговаривают. Это напоминало ей о том, что когда-то мир их семьи состоял только из них двоих.