Неожиданно Моав запела — громко и протяжно, стоя лицом к ветру. Запела песню о молодом солнечном воине, что затерялся на морских просторах вдали от дома, но это был совсем не тот удалой напев, что звучал некогда под сенью могучего дуба, — еще никогда в жизни Кравой не слышал, чтобы эту историю рассказывали столь горькими словами. Он и не догадывался о существовании этих слов: та песня, которую он знал, была совсем иной, хоть и герои ее были те же — и конец у нее был совсем другим… Песня же, которую пела Моав, была отчаянной, словно плач по умершему, и страстной, как летящая вдаль молитва — она пела о море и затерявшемся в нем корабле, о страннике, всей душой стремящемся к дому, к той, что ждет его на берегу, у цветущего куста багульника; о ветрах, что встают на его пути, о ведущей его надежде, о том, как сменяет ее горькое отчаяние… Слово за словом лилась песня, и влюбленному краантль казалось, будто слышится в ней зловещий шум волн и беспощадный вой ветра. И жутко становилось ему и сладостно от этой песни, и каждое слово падало на дно его сердца, впечатываясь в него, точно горячий металл.
Уходят в море корабли,
Плывут в неведомые страны,
Их паруса, как птичий крик,
Летят навстречу океану.
Волна гнала куда-то вдаль
И тот отчаянный корабль,
Где Хелем погружен в печаль,
Ждет встречи с берегом отрадным.
Там навсегда покинул он
Свою любовь, свои мечтанья,
И куст багульника, что цвел,
Когда сливались два дыханья…
— пела старшая веллара Рас-Сильвана, стоя на холодном ветру. С щемящей тоской слушал солнечный эльф ее голос, не смея ни вдохнуть, не выдохнуть. Слушал и страшился — ему казалось, оборвись песня, и случится что-то ужасное. Но она не обрывалась — наоборот, она натягивалась тугой струной, не на миг не отпуская сердце Кравоя, плотно вплетая слова в ветер, и ветер проникал в его душу.
…Прошло все, словно долгий сон,
Его нелепые скитанья…
Остался только ветра стон,
И криков чаячьих рыданье.
Он плыл домой, когда с небес,
Под голос грома пала темень —
Корабль мгле наперевес
Вступил со штормом в бой смертельный.
Смешалось все в соленой пене,
И витязи, как якоря,
По воле злого провиденья
Спускались в темные моря.
Но луч надежды на спасенье,
Как меч, вонзил сын солнца в плот.
И, удержав любви дыханье,
Волной был выброшен на борт.
К утру унялось вод кипенье,
Тоскливый день сменился мгле
И Хелем словно был виденьем
Один на битом корабле.
Затерянный в холодном море,
Без весел, паруса, руля,
Он знал, что не увидеть боле
Ему любимые края.
И там, меж морем, мглой и твердью
Он проклял злых богов глумленье,
Что обернуло долгой смертью