— Я не могу — уже слишком поздно…
— Нет! — пылко возразил он. — Ты должна верить в чудо! Ты ведь сама говорила!
Она с трудом подняла взгляд на него — в синих глазах не было ничего, кроме смертельного отчаянья и боли.
— Я обманула тебя — чуда не будет, — прошептала она, и голос ее предательски дрожал. — По крайней мере, не с нами. С тех пор, как я была в Рас-Сильване, многое изменилось… Ты ведь совсем ничего не знаешь!
Кравой с силой сжал маленькую руку.
— Я буду знать, если ты мне расскажешь!
— Нет, прости… Это не моя тайна и не моя воля.
Она умолкла, опустила голову, затем снова подняла. Бледные губы дергались, глаза смотрели так жалобно, что у Кравоя все внутри перевернулось.
— Я так устала!.. — доверчиво, почти по-детски прошептала она.
Трепеща от волнения, Кравой приблизил свое лицо почти вплотную к ее, впиваясь взглядом в ее черты, затем, как будто пытаясь их запомнить, коснулся пальцами бледной кожи, в тусклом свете похожей на пергамент. Неожиданно Моав схватила его руку, быстро поцеловала горячую ладонь и прильнула к ней щекой; солнечный эльф прижался губами к ее волосам, разум его помутится от боли, смешавшейся с желанием.
— Девочка моя любимая, мое солнышко… Как мне тебе помочь?! — исступленно шептал он, как будто обращаясь не к ней, а вопрошая саму темноту лабиринта, и сердце его обливалось кровью. Собственная скорая смерть, Великая битва — все померкло для него в мгновение ока; остались лишь Моав, ее белая кожа, ее маленькие холодные руки…
Она медленно подняла глаза, казавшиеся теперь черными, словно бездонные колодцы; чуть слышно она прошептала:
— Обними меня… Сейчас!
Кравой рывком приник к ней, будто защищая от кого-то, и крепко прижал к стене: он знал — что бы ни случится сейчас, он не выпустит ее из своих рук!.. Несмотря на то что воздух подземелья был жарким и душным, оба дрожали, как от сильного холода. Распятая на каменной стене, Моав вся подалась к краантль, словно желая врасти в него. Она не успела сказать ни слова — Кравой быстро запрокинул ей голову и впился в бледные губы, будто желая выпить из нее душу. Она не отстраняла его, страстно отвечая на горячие поцелуи, как вдруг по ее телу прошла болезненная дрожь. Она глухо застонала — кейна крепко держала маленькое сердце.
— Йонсаволь, ты знаешь, я могу… — начал Кравой.
Моав прервала его, прижав ладонь к его губам, но он отвел ее и продолжил:
— Я могу снять кейну не навсегда, но на время — сила солнца будет держать цепи Эллар, пока не взойдет луна! Пусть это недолго — и все же до заката твое сердце будет свободно!