Яков с удивлением повернул голову в его сторону и ответил:
– Нет. Ни я, ни шеф такими вещами никогда не занимались.
– В самом деле? – Полковник подался вперед.
Чашка с кофе все еще покоилась в его правой руке, но глотков из нее Гуров больше не делал.
– А вот у меня другая информация. Говорят, Кирилл Роточков грешил этим делом. Причем довольно часто.
– Враки! – заявил Глинский, и улыбка тут же исчезла с его лица. – Кто вам напел такую чушь? Воронов? Плюньте ему в лицо, если он еще раз скажет что-то подобное. Или позовите меня. Я сам плюну. Шефу такие грязные штучки были ни к чему. Он был бойцом от Бога, если так можно выразиться. И в жизни, и на ринге. Любого мог опрокинуть. Зачем ему договорняки?
– Ради денег, – предположил Гуров. – Больших, настоящих.
– Вы думаете, у шефа денег было мало? – Яков усмехнулся: – Вот в чем он точно не нуждался, так это в них. У него бабла было столько – хоть задницей ешь. Так что еще раз говорю вам: это враки! Даже в голову не берите.
Полковник не стал спорить. Ему было понятно, что Яков намерен твердо стоять на своей позиции и менять ее не собирается. Вступать с ним в дискуссию по этому поводу – только напрасно терять время.
Гуров сделал глоток кофе, поднялся с кресла и потрогал рубашку, висевшую на спинке стула. Она уже была совершенно сухой. Носки и ботинки также не представляли собой потенциальной опасности, не грозили простудой.
Яков молча наблюдал за тем, как сыщик одевается. Гуров спиной чувствовал его взгляд.
– Хотите дружеский совет, Лев Иванович? – подал голос водитель, когда пауза слишком затянулась. – Не профессионала, конечно, а просто человека, наблюдающего за ситуацией со стороны. Умеющего подмечать детали, распознавать лжецов и так далее.
Гуров застегнул рубашку на все пуговицы и подвесил на привычное место наплечную кобуру.
Потом он обернулся и сказал:
– Хочу.
– Приглядитесь к Коробку. Ну, к Коробову Виталию Владимировичу. У этого поганца много скелетов в шкафу. Если заставить его вытащить их наружу, то у вас появится немало полезной информации. Коробок – он как серый кардинал. Если вы понимаете, о чем я. Он – тень шефа. Почти в прямом смысле этого слова.
– Мы уже занялись им. Но у человека больное сердце.
Яков выразительно хмыкнул и заявил:
– У него такое же больное сердце, как у нас с вами. Все, что говорит Коробок, – ложь. Любое его слово. Он уже привык так делать.
В холле появился лейтенант Беспалов, и Яков вынужден был примолкнуть. Его слова предназначались исключительно для полковника.
– В чем дело? – обратился Гуров к лейтенанту.