Но как только он отошел в сторону, мои колени подогнулись, и я медленно опустилась на пол, кутаясь в гладкую шелковую ткань.
– Черт, – раздалось над самым моим ухом. – Детка, все не так плохо. Ну и пусть сердце не бьется, но ты же жива. Да и я рядом.
Ему не удавалось меня успокоить, даже если он и пытался. Мысли метались в голове, но сознание не успевало за ним. Почему кошмар никак не прекращается? Разве я могла быть мертва? Я же мыслю, значит… что, существую? Откуда взялись эти шрамы? И почему не был боли? Не умерев от кровопотери, я точно должна была сойти с ума от болевого шока. И как, черт возьми, мне проснуться?
Я не заметила, как мужчина поднял меня на руки и уложил в кровать, отобрав тонкую ткань и заботливо укутав в теплое одеяло.
Мне хотелось заплакать, но слез почему-то не было. Только пустота. Ни одной эмоции. Я все еще верила в то, что сумею выбраться из этого кошмара.
– А теперь спи, – надо мной возникло уже знакомое лицо. – Завтра мы обо всем поговорим. Сейчас ты не способна воспринимать новую информацию. Надеюсь, дело в культурном шоке, а не в твоей общей отсталости.
Заглянув в его карие глаза, я совсем потерялась, уплывая все дальше и дальше. В голове звучал его спокойный голос: Спи, спи, спи…
Сны были беспорядочны и хаотичны. Казалось, на самом деле я и не засыпала вовсе. Очертания комнаты проступали сквозь болезненные видения, путая, где реальность, а где лишь игра сознания.
Мне хотелось прекратить все это, но что-то удерживало внутри, словно в огромном мыльном пузыре, играющим на свету разноцветными бликами. Я не помнила деталей сна, но уже от этого становилось по-настоящему жутко. Странное чувство ожидания неизвестного, которое пугает даже сильнее, чем качественный фильм ужасов.
Бесконечная ночь, заполненная нескончаемым кошмаром. Настоящий ад, где кто-то решил уничтожить меня на корню, сломить волю и уничтожить желание сопротивляться.
Даже яркий солнечный свет не сразу разбудил меня. Сначала появилась маленькая точка света, которая постепенно становилась все больше и больше, пока не стала напоминать огромный тоннель, пульсирующий, словно живой организм. Поглубже вздохнув, я вырвалась на поверхность.
Никто не удосужился задернуть штору на окне, и теперь предательское солнце слепило глаза, проникая даже сквозь одеяло, которым я укрылась с головой. Пульсирующая боль в затылке еще какое-то время удерживала меня все в том же положении эмбриона, приказывая не шевелиться и притворяться спящей.
Что произошло вчера и, черт возьми, сколько я выпила, заслужив такое ужасное похмелье? Амнезия была в данном случае не самым страшным. Головная боль, чрезмерная чувствительность к яркому свету, а еще невероятная жажда. Сколько раз я уже заикалась не брать в рот ни капли спиртного, чтобы потом целый день не чувствовать себя бесполезным куском мяса.