Выпустив руку Уолкера, я провожу ладонями по бедрам — вроде как поправляю платье, но на самом деле хочу привлечь внимание к изгибам своего тела. Возвращаю на место дразнящую улыбку и смотрю на мужа Элинор в упор. Получи, сучка. Он сразу же салютует мне бокалом шампанского. Пожирая меня глазами, делает глоток — похоже, кое-кто ждал этого момента весь вечер, — и тогда я нарочито медленно провожу языком по губам, точно искушая его выпустить шипучую жидкость мне в рот. Он доволен; в глазах сверкает похоть, член наверняка уже стоит в этих его черных штанах. Он явно из тех, кто в постели поручает всю работу женщине, а сам лежит на спине и пыхтит, какая она нехорошая, нехорошая девочка. Скука.
Жена дергает его за рукав. Ее хорошенькое личико искажено ревностью, на щеках выступили красные пятна злости. Я удовлетворенно хихикаю. Эта сцена согревает мое каменное сердце. В моих силах рассорить их по-настоящему. Стоит лишь подать намек этому джентльмену, раздевающему меня взглядом, и встретиться с ним в укромном уголке…
Но я не буду этого делать. Мне нечего им доказывать.
Нечего.
Я уже собираюсь отвернуться, когда Уолкер кладет руку мне на задницу. Его ладонь плотно, точно вторая кожа, обхватывает мою плоть, а средний палец начинает потирать бедро, медленно пробираясь под юбку к моему горячему естеству. Тесно окружающая нас толпа — идеальное прикрытие для его действий.
— Мне не нравится, как Артур на тебя смотрит, — шепчет он мне на ухо.
И входит в меня пальцем.
Я гляжу перед собой — ничего не вижу, только чувствую — и пытаюсь сфокусировать взгляд на красивом темноволосом мужчине, который держит под руку похожую на меня девушку. Уолкер прав. Как и муж Элинор, он не сводит с меня глаз.
— Он хочет тебя. — Уолкер проталкивает палец до упора. Мне больно, но это приятная боль. Она посылает вниз по позвоночнику холодок, от нее дрожат пальцы, когда я подношу бокал с шампанским к губам.
Я делаю глоток.
— Они все хотят меня. Всегда.
Как только я произношу эти слова, мною овладевает тоска… и чувство пустоты. Они хотят мое тело, мое лицо, мой рот, но что лежит за всем этим, никому из них не интересно. Потому что там ничего нет.
— Очень плохо.
Не обращая внимания на то, что люди наблюдают за нами и, возможно, прислушиваются к нашему разговору, Уолкер наклоняется и кончиком носа проводит по моей шее, а потом тихо произносит:
— Я хочу тебя трахнуть.
Не самое романтичное признание, однако же я краснею.
Уолкер выпрямляется, медленно вытягивая из меня свой палец.
— Классно, что повидались, — обращается он к группе своих знакомых, — но боюсь, нам с Блэр пора уходить. — Взглянув на меня, он прибавляет: — Мне надоело ею делиться.