Люк так и не появился, и его отсутствие на церемонии вызывало у гостей перешептывания и недоумение, но, похоже, моему мужу было наплевать. Я видела косые взгляды гостей, особенно суровых перий, славящихся своими строгими законами. Недоумение не исчезло даже после многочисленных тостов, а лишь усиливалось с приближением темноты. Кажется, радовался на этой свадьбе только Арвиэль.
Когда над озером полетели серебристые рыбы, Арвиэль поднялся и потянул меня за собой. Он поблагодарил гостей за их присутствие и извинился за то, что мы должны откланяться и удалиться. На лицах придворных Первородных расцвели понимающие улыбки, а мне захотелось заорать. Но я лишь молча пошла рядом со своим мужем. Произнести это слово даже про себя было сложно, но я сделала это, потому что не хотела снова себя обманывать. Я замужем, и Арвиэль мой муж. Идегоррия обрела сильного и могущественного союзника, а мой отец может гордиться мною за рекой Бытия, с берегов которой он на меня смотрит.
Но когда за нами захлопнулась дверь покоев и муж прижал меня к стене, почти раздирая белоснежное платье, я мигом забыла все свои благие мысли и ударила его, оттолкнув от себя.
– Прекрати, Ева! – он снова прижал меня к стене, сжал мои ладони, которыми я отбивалась. – Ты моя! Моя жена! Я столько лет ждал этого! Ты моя!
– Нет! – Я вывернулась, оставив в его руках клок своего наряда. Матовые жемчужины посыпались с разорванного ворота, глухо падая на доски пола. Я отбежала к окну, с отвращением рассматривая мужчину. – Не подходи ко мне. Я не хочу!
Арвиэль постоял, тяжело дыша, подошел к столику и одним глотком опрокинул в себя бокал вина. А потом принялся снимать с себя белые ритуальные одежды, не спуская с меня прищуренных серых глаз.
– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила я.
– Ты моя жена, Ева, – бесцветным голосом пояснил он, швыряя на пол длинное верхнее платье с широкими рукавами, под которым была тонкая сорочка и узкие брюки. – Ты будешь моей… во всех смыслах. И сними свой наряд, это ритуальное платье рода, не хочу его рвать. Оно еще пригодится, когда наша дочь будет выходить замуж.
Наша дочь?! Я шарахнулась в сторону, но Первородный поймал меня, прижал спиной к своей груди, на которой успел расстегнуть рубашку.
– Ева, моя любимая, моя солнечная девочка, – зашептал он, пытаясь освободить меня от одежды. Потом задрал мне подол, скользнул холодными руками по моим бедрам. – Какая же ты горячая…
– Зато ты холодный, словно слизняк! – не сдержалась я.
Он замер на миг и резко развернул меня к себе. На белом лице серые глаза казались черными дырами.