С одним дедулей я подружился. Мы с ним всё время встречались после службы в столовой для монастырских рабочих за ужином. Несмотря на то, что монастырский рацион в основном постный, еда очень вкусная, так как приготовлена с молитвой, любовью и умением. Я всегда получал удовольствие от этих трапез. В первый же раз дедушка порекомендовал мне угоститься монастырским кваском из чана с краником. Я-то думал, что это обычный квас, подобный тому, каким торгуют летом из бочек в розлив, но квас оказался особенным – крепким и хмельным, похожим на бражку, так что мне сразу ударило в нос, и я зажмурился к полному удовольствию деда. «А что, каков монастырский квасок? С градусами, а?» Он был маленький, плотный коренастый с хорошо сохранившейся седой шевелюрой, несмотря на свои 88 лет, и длиннющей бородой на всю грудь. Из-под белых кустистых бровей задорно смотрели весёлые тёмно-карие глаза. Весьма преклонный возраст мало сказывался на его физическом состоянии и памяти. Двигался он быстро, уверенно, почти стремительно. «А ведь я два срока в лагере отсидел» – рассказывал дедуля. «За что же?» «Дважды раскулачили, хотя я в гражданскую воевал в красной армии. Ну, меня призвали, куда денешься? Не помогло. В первый раз отсидел три года, потом ещё пять. У меня отец был очень набожным. Умел читать по церковно-славянски и меня выучил. Во время первого ареста, пока чекисты делали обыск в доме, он мне незаметно сунул маленькую карманную псалтырь и шепнул: «Читай при всякой возможности. Эта книга тебя спасёт». И вправду спасла. С псалтырью я не расставался и всюду, когда появлялась возможность, утешался её чтением. Это великая книга! Она умиротворяет и ободряет при всех обстоятельствах. Самое удивительное: мне удалось сберечь её до конца. Однажды комиссар устроил мне шмон, обнаружил «запретную литературу» и швырнул мою псалтырь на пол, а я потом разыскал её и припрятал. Когда меня арестовывали во второй раз, я уже сам захватил заветную книжечку с собой и не расставался с ней до воли. Так-то вот, сынок. Всего навидался: и большевики хватали и бандиты нападали. Однажды какая-то шайка ворвалась в деревню и ну грабить! Тогда ведь время такое было: у кого сила, того и власть. Нас со старухой под угрозой расстрела в погреб отправили и крышку грузом придавили, так что мы сутки в погребе просидели, пока соседи не вытащили, да хоть целы остались, и за то, слава Богу! Три года назад я овдовел – умерла моя бабулька. Теперь жениться можно» – и он подмигивал весёлым карим глазом.
Лаврские монахи сильно загружены. В будние дни братский молебен, на котором обязана присутствовать вся братия, начитается в пять часов утра, затем идут службы и послушания, потом обед, краткий отдых и вечернее богослужение, после которого ужин и личное время. Однако помимо общих молений каждый монах обязан неотступно вычитать весьма обширное личное молитвенное правило. Ещё довольно часто приходится выходить на общие работы, вроде уборки снега, чистки помещений и т. п. На сон остаётся обычно менее шести часов, у иных и того меньше. В результате многие утомлены и читать объёмистые синодики, да ещё урывками во время службы им тяжеловато. Так как я с детства ярый книгочей, у меня выработалась привычка читать быстро. Обычно я заканчивал синодик первым и успевал помочь одному- двум соседям. Монахи ценили такую помощь. Со многими я сблизился и все приветливо ко мне относились. В свою очередь они учили меня петь, объясняли церковный устав и смысл песнопений, подсказывали, как подготовиться к сдаче экстерном экзаменов за первый курс семинарии и проч. Благодаря их поддержке я справился с таким сложным предметом как катехизис и был принят в первый семинарский хор в партию баритонов.