Но сейчас в просторном салоне восседал вовсе не мистер Нэком. За рулем сидел юноша с внешностью кокни, который тревожно вглядывался в выплескивающуюся со станции бурлящую толпу. Он смотрел так, будто каждую минуту ожидал увидеть в толпе самого короля.
Но ждал он вовсе не короля, а, скорее, королеву… Королеву, которой принадлежало сердце его любимого господина. Доллопс уже давно сидел в машине, глазея по сторонам, и начинал ощущать резкую грызущую боль в животе. Какой отличный полдник он пропустил из-за бесконечного ожидания!
— Божечки! — воскликнул он наконец. — Если она не приедет следующим поездом, я начну жевать свою шляпу! Я стану ходячим скелетом, видит бог! В этой жестянке ни крошки харчей — ни улитки, ни сгоревшего до угольков бисквита! Но хозяину, благослови его господь, на это плевать. Его-то ничем не проймешь, он пашет себе да пашет, а я… Ага! Заговори об ангеле — и он явится!
Он и вправду явился — единственный человек в мире, на которого Доллопсу было не наплевать. И этот «ангел» выглядел усталым и подавленным.
При обычных обстоятельствах скорее можно было ожидать увидеть льва, разгуливающего по улицам Лондона, чем Гамильтона Клика, слоняющегося у всех на виду средь бела дня по Чаринг-Кросскому вокзалу. А уж чтобы он оказался в толпе людей, встречающих парижский поезд! На этом поезде могло прибыть сколько угодно мавританцев или французских апашей, поклявшихся убить «крысу-взломщика», «человека с тысячью лиц», который давным-давно оставил их притоны и банды ради одной белокожей женщины, чьи глаза вознесли его из бездны порока и сделали другим, лучшим человеком.
Именно ее, королеву всех женщин, Клик сейчас и ждал. С утренней почтой ему пришло короткое письмецо. Она сообщила, что возвращается из Парижа, где так долго гостила у барона де Карджорака и его дочери. Всего лишь простая дружеская записка, но ее хватило, чтобы заставить Клика провести на станции весь день, не зная, каким поездом она прибудет. Неудивительно, что сейчас, когда время подходило к пяти, Доллопс начал отчаиваться.
Раздался пронзительный свисток, а вслед за ним — возбужденный гомон множества голосов. Опоздавший и переполненный парижский поезд наконец-то прибыл!
Клик резко повернулся на пятках, быстро пробился сквозь толпу ожидающих и двинулся к воротам. Всего минуту он обшаривал взглядом поток пассажиров, и, наконец, вид стройной фигурки заставил его сердце радостно подпрыгнуть. Взор его на миг затуманился, он торопливо шагнул вперед, потому что это была Алиса Лорн собственной персоной. Алиса посмотрела на Клика с радостным удивлением, ее чистое овальное лицо залилось краской, сердце бешено застучало.