Нет, это была иллюзия. Просто они оказались как на дне траншеи; высоко над головой по-прежнему свирепствовала буря. И тут ему пришла в голову идея. Возможно, это будет последняя идея в его жизни, но он должен попробовать ее осуществить. Чертыхаясь и проваливаясь в снег, он заставил себя шевелиться, прикрикнув на Сару:
— Копай!
— Ой, мои руки…
— Копай, черт побери!
Он начал рыть ход в сугробе, потом обхватил заледеневшие руки Сары и стал растирать их, согревая…
— Копай! Копай! — твердил он ей, углубляя пещеру, копая, вычерпывая, отбрасывая назад снег. Ветра он уже не чувствовал. Через некоторое время ниша оказалась достаточно просторной, чтобы спрятать в ней ребенка, что он и сделал, продолжая расширять и углублять снежную пещеру. Она уже была площадью примерно четыре на шесть футов — вполне достаточно, чтобы кое-как уместиться в ней обоим. Здесь не дуло; можно было нормально дышать. Снегопад не прекращался, но Борн надеялся, что всегда сможет разгрести выход.
Но еще надо было найти лошадь, поэтому пришлось снова выбираться наружу. Когда Борн наткнулся на нее, почти утонувшую в снегу и едва дышащую, лошадь вздрогнула всем телом. Борн был уверен, что она все равно погибнет, но не мог исключить возможности, что ей хватит сил подняться и забрести куда-нибудь, где он не сможет ее отыскать, — а этого допустить нельзя. Поэтому он снял перчатку и достал пистолет. Снег слепил глаза. Голову лошади пришлось искать на ощупь. Найдя место, где заканчивалась массивная челюсть, он прижал ствол к мягкой выемке за ухом и спустил курок. Лошадь дернулась, опрокинув его в снег. В пещере вскрикнула Сара. Он уже был готов бросить все и оставить как есть, но мысль о том, что лошадь могла остаться жива, остановила его. Он выстрелил еще раз.
Голова лошади снова дернулась, но не в агонии, а просто от удара пули. Он понял, что все кончено.
До входа в пещеру было всего несколько футов, и тем не менее он не без труда нашел его.
— Ты застрелил нашу лошадку? — спросила Сара, увидев, как он тащит за собой седло.
— Я должен был сделать это — она ведь мучилась. На самом деле нужно было сказать правду. Не зная, как она к этому отнесется, Борн произнес:
— Сара, мы будем есть ее мясо… Это поможет нам выжить здесь.
Взглянув в лицо дочери, он понял, что та просто не восприняла последние фразы. Это могло быть едой, но пока еще не стало едой. Она продолжала сидеть, опершись спиной на низкую стенку ямы, словно боясь пошевелиться. Борн продолжил обустройство пещеры. Углубил ее, расширил, распихал по углам седло, седельные сумки и спальник.