— Но я хочу увидеть Итена, — возразила девочка. — Почему мне нельзя посмотреть на него?
— Потому что он будет не таким, каким ты привыкла его видеть.
— Он совсем изменился?
— Нет, но он не такой, как раньше.
Сара задумалась.
— Он стал похож на куклу?
Он вздрогнул.
— Tы этого боишься?
— Нет. Думаю, что не боюсь.
— Пожалуй, так он и будет выглядеть.
Девочка все еще продолжала размышлять над этим, когда служитель взял ее за руку и повел за собой. Один из охранников двинулся за ним, другой быстро осмотрел все помещения, постоянно оглядываясь на входную дверь.
Почти сразу же появился распорядитель. В черном отлично сшитом костюме, высокий, худощавый, седоволосый, он подошел тихо, словно едва касался ботинками ковра. Он был само сочувствие, но Борн уже в каждом незнакомом лице подозревал человека Кесса. Распорядитель бросил взгляд на детектива, застывшего у входа, и протянул руку Борну.
— Мистер Борн, примите наши искренние соболезнования. Рука на ощупь оказалась мягкой и теплой.
— Ваш сын находится там. Надеюсь, вам понравится, как мы все устроили.
Они прошли зал, миновали одну комнату, в углу которой стоял гроб; женщина в черном, сотрясаясь от глухих рыданий, обнимала тело молодого человека. Над ней стояла другая, растерянно приподняв руки, словно, не зная, следует ли ей дотронуться до плачущей, чтобы попытаться успокоить ее.
В следующей комнате был Итен. Борн почувствовал такой озноб, что с трудом заставил себя передвигать ноги. Охранник в расстегнутом пиджаке опередил их и расположился у двери так, чтобы можно было видеть, что происходит снаружи.
Траурная музыка звучала не переставая.
Гробик был сделан из благородного темного дуба. Похоже на дом, подумал Борн, только маленький, как игрушечный. Итен лежал на белом атласе, в голубых шерстяных Ползунках, самых лучших, что нашла в шкафу Клер, несколько часов перебирая все его вещички, чтобы отдать распорядителю.
Борн ошибся, сказав Саре, что Итен будет похож на куклу. Он был просто мертвым. Его еще неправильно загримировали, применив крем для замазывания морщин — как старику. Личико Итена и без того было гладким, поэтому выглядело сейчас как восковое. Такие крохотные, такие нежные черточки…
Борн отвернулся, зажмурившись, потом медленно, усилием воли заставил себя открыть глаза и смотреть, смотреть на это странное существо, которое когда-то было его сыном.
Клер не отрываясь глядела на малыша. Ее лицо под густой вуалью закаменело и резко постарело. Господи, почему она молчит, подумал Борн. Почему она не плачет, не рыдает, изливая в слезах ту муку, которая сжигает ее изнутри?