О том, как долг и обстоятельства создают Героя (Малафеева) - страница 127

тош, а в другой она держала палочку с висящими на ней колокольчиками, звон которых и разбудил меня этим утром. Задумавшись, я решила провести эксперимент и, зевнув на показ, снова завалилась спать, накрывшись одеялом с головой. От раздавшегося после этого набатного звона заложило уши и я, едва не сверзившись с кровати, подскочила как ужаленная. Сердце сорвалось на бешенный галоп, дыхание было таким прерывистым, словно я пробежала разом пять километров без подготовки и при этом за мной гнались все черти Ада. Ничего себе побудочка, просто Царь-колокол такому обзавидуется! Так и заикой можно стать! Посмотрев на часы, безжалостно показывавшие половину восьмого, я, тяжело вздыхая и кряхтя как столетняя бабка, выпуталась из одеяла, сползла с божественно мягкой кровати и направилась в ванную, зевая и молясь о том что бы холодная вода помогла мне наконец проснуться. Занятия начинались ровно в девять.

Предоставленные мне апартаменты имели две комнаты — спальню-кабинет, с кроватью, шкафом для вещей, креслом, тумбочкой, двумя стульями с мягкой спинкой, массивный дубовый (или из чего-то очень близкого) стол с выдвижными ящиками и небольшой шкаф для книг (учебников?); ванная с бадьей для купания, тазиком и кувшином для умывания (или тушения незапланированных пожаров? Хи-хи) и мраморная полочка для туалетных принадлежностей и, что несусветно, унитаз, такой же, как родной толчок, оставленный дома. Бонусом ко всему этому богатству шло окно и массивное разлапистое дерево, очень смахивающее на пальму, стоящее сразу за дверью, открывающейся вовнутрь — идеальное место для засады на незваных гостей. Обстановка не спартанская, но строго функциональная. Вчера вечером, вернувшись с церемонии Встречи, я была в полубессознательном состоянии и смогла только переодеться и упасть спать — слишком много впечатлений для моей нежной впечатлительной психики. Сейчас же, окончательно проснувшись и одеваясь для похода в поисках завтрака, а затем и аудитории указанной в расписании, лежащем на письменном столе поверху, некоего подобия студенческой формы, я поняла, что тут вполне можно прожить четыре года, главное как-то комнату украсить. Картины, статуэточки, вазочки, цветочки и прочая дизанейрско-интерьерная ерунда.

Для своего первого занятия я выбрала практичные и вполне скромные (по моим мерками, но не по меркам мужской части моих знакомых) черные кожаные обтягивающие штаны, рубашку с воротничком стоечкой, насыщенного винного цвета с широкими рукавами и мягкие сапоги на низеньком каблучке. Завершала мой образ как я и сказала форма, точнее форменная толи жилетка, толи мантия, сшитая из кусочков черной замши переплетенных между собой кружевной сеточкой, на трех пуговицах и с разрезами по бокам до середины бедра, и длинной до щиколоток. На левой стороне напротив сердца искусно вышит язычок пламени, символизирующий мою принадлежность к Факультету Огня. Посмотрев на себя в висящее на обратной стороне дверцы шкафа зеркало, пришлось признать, что я выгляжу немного странно, но экзотично. Волосы, все еще заплетенные в косички, я завернула в небрежный узел и заколола десятком шпилек. Попрыгала. Вроде не разваливается. Еще раз окинула себя взглядом в зеркале. Сойдет для сельской местности! Закинула на плечо бежевую замшевую сумку со специальной обережной вышивкой — если кто захочет без спросу поживиться моим добром, того несколько дней будет мучить жуткая чесотка в самых неприличных местах. Сунула туда расписание, пачку самопишущих перьев и с десяток листов бумаги на всякий пожарный случай. Сомнительно что бы нас на первом же занятии заставили писать десятистраничную лекцию, но как говорится береженого, Боги берегут. Последний штрих — легкая перламутровая помада на губы, присоединившаяся к бумаге и перьям в сумке и я вышла из комнаты, не забыв ее тщательно запереть.