Я толкнула входную дверь, предварительно оставив Диму на улице, и с порога возгласила:
— Дядя Толя! Здрасте! Это я, ваша любимая вишенка!
Анатолий Викторович мгновенно оторвался от пухлого фолианта и радостно улыбнулся во все свои неполные двадцать восемь зубов, и, выбравшись из-за прилавка, стиснул меня в объятиях.
— Серафимочка, ангел мой, вишенка спелая. Как выросла, как похорошела. Совсем взрослая, красивая девушка стала. — Мужчина смахнул настольгическую слезинку. — А была такой милой крошкой.
Я скептически хмыкнула.
— Ну, дядя Толя вы преувеличиваете. Не такая уж я и красавица. Размером не вышла.
Анатолий Викторович нахмурился.
— Это ты имеешь в виду тех сушеных вобл, что сейчас так и зыркают с обложек этих ваших «гламурных» изданий? — Мужчина в сердцах сплюнул. — Да у них и смотреть нечего, как только одежда с них не сваливается. Чисто вешалки. Так что выбрось дурные мысли из головы. Ты лучше их в сотни раз.
Я смущенно потупилась.
— Спасибо, дядя Толя.
— Да не смущайся. Что приехала? Ведь не просто старика проведать? — он притворно скрючился и зашаркал обратно за прилавок, изображая немощного старца.
Я засмеялась.
— Не прибедняйтесь, вы еще вполне и вполне. А приехала я по делу к вам, вы уж не обижайтесь.
Вздохнув, Анатолий, Викторович перешел на деловой тон.
— Что отец таки надумал продать тот милый сундучок для драгоценностей восемнадцатого века? Это мы с удовольствием приобретем. А что он сам не приехал? Весь в делах что ли?
— Нет, я приехала к вам одна по личному вопросу. Нужна ваша консультация антиквара.
— Что?! Как одна приехала? Да вы умом тронулись девушка? У нас же самый страшный район в городе!
Я примирительно подняла руки и состроила виновато-раскаивающуюся мордочку.
— Ну не беспокойтесь дядя Толь, я не совсем одна. Со мной надежный боевой товарищ. Я его снаружи оставила местность прощупывать, так сказать.
— Сейчас посмотрим на твоего товарища… — пробурчал мужчина и пошел к двери. Рывком открыл. Осмотрел Диму с ног до головы. Уважительно присвистнул и удовлетворенно кивнул.
— Неплохо. Сойдет.
Я гордо вздернула подбородок.
— Мозги у меня всегда правильно работали.
— Ладно-ладно не задавайся. Что у тебя там, показывай.
Я кивнула. Полезла в сумку и выложила на столешницу кольцо. Дядя Толя разглядывал его минут пятнадцать. Что-то протирал, отскабливал, чистил и бормотал непонятное. После положил кольцо обратно на прилавок и хмуро воззрился на меня. Под этим тяжелым взглядом мне стало неуютно и захотелось стать много меньше, а в идеале истаять дымком или на худой конец закопаться поглубже в землю, но я старалась, чтобы эти желания не отразились на лице. О глазах мечтать уже и не приходилось. Посверлив меня еще немного взглядом, Анатолий Викторович, наконец, задал закономерный и ожидаемый вопрос.