— Это точно. — Джейм помолчала и добавила:
— А он действительно умер? Я имею в виду, нам пришлют его тело, чтобы мы могли похоронить его, как маму?
— Вряд ли, — сказал Джозеф, нахмурившись.
— Почему? — спросила Джейм, бросив на него озадаченный взгляд.
Харкорт набрал полную грудь воздуха.
— Самолет врезался в землю и загорелся. Там почти ничто не уцелело…
Джейм напряглась.
— Так значит, папа мог остаться в живых! — воскликнула она, впервые за все время улыбнувшись.
— Его имя числилось в списке пассажиров, — с печалью произнес Джозеф.
— Папа очень часто резервировал место в самолете, но так и не улетал, — возразила девочка. — У него была такая суматошная работа, что он иногда не знал до последней минуты…
— На твоем месте я бы не стал очень уж рассчитывать на это, — заговорил Джозеф.
Джейм покачала головой:
— Неужели вы не понимаете? Если папа жив, он вернется ко мне. Я знаю, он вернется!
Джозеф привлек ее ближе к себе.
— Я от всей души желаю, чтобы твои надежды сбылись.
Джейм оставалось лишь гадать, насколько искренними были его слова.
Шли дни, и надежды Джейм постепенно угасали. Порой она засыпала ночью, лишь окончательно обессилев от слез. Большую часть времени она проводила, запершись в своей спальне либо бродя в одиночестве по берегу залива. Теперь она редко заглядывала в конюшни, предоставив конюхам заботиться о Кристобале и выгуливать его. Ее ничто не интересовало, все казалось пустым и ненужным. Она почти не разговаривала с людьми, разве что с Джозефом Харкортом, и пользовалась любым предлогом, чтобы поменьше бывать в обществе Элис.
Джейм ела только у себя в комнате, хотя Элис поначалу энергично протестовала. Там же она проводила вечера, забавляясь с музыкальной шкатулкой либо рассматривая фотоальбом, который ей помог собрать отец. Порой взгляд Джейм надолго застывал на фотографии Фрэнсис в подвенечном платье, как будто она пыталась проникнуть в душу матери. Джейм пыталась понять маму, пыталась представить, чем она так плоха, если даже родная мать не смогла ее полюбить.
После этого Джейм брала в руки снимок отца — свой любимый, тот самый, что сделала сама. Отец стоял, прислонившись к забору конюшни, одетый в простую голубую рубаху и серую куртку. Он счастливо улыбался. Все воспоминания Джейм об отце были наполнены радостью. Во всем мире она не любила никого и ничто так, как папу, и ни капли не сомневалась в том, что он любит ее.
«Если ты жив, папа, ты обязательно приедешь за мной, — думала она. — Я знаю, ты обязательно приедешь».
— Я хочу вернуться в «Брайар-Ридж», — заявила Джейм во время завтрака одним воскресным утром. С тех пор как Харкорты привезли ее в Саунд-Бич, миновал целый месяц, и сегодня девочка впервые села с ними за обеденный стол.