— А ну-ка мойте руки и идите к столу! — хлопнула в ладоши Меррил, чтобы поторопить мужа и дочь.
— Джордж, надеюсь, сегодня ты не забудешь побриться? — обратилась она к мужу, когда вся семья оказалась в сборе за столом.
— Не знаю, — ответил мужчина.
— Ты хочешь сказать, что собираешься оставаться в таком виде и завтра?
— Нет, я приведу лицо в порядок.
— А я уже подумала, что ты решил отрастить усы и бороду.
— Я решил отрастить усы и бороду, — эхом отозвался Джордж.
— С ними ты похож на художника, — вставила своё слово Присцилла.
— Вот именно, — кивнул отец, обрадовавшись такому сравнению.
— Джордж, ты вправду продолжишь писать картину? — удивилась Меррил.
— Конечно!
— Папа, ты пишешь картину? — подскочила на месте девочка. — Это правда? А ты мне покажешь?
— Пока ещё нечего показывать, — смущённо признался Джордж Сиборн. — Я приступил к работе только вчера.
— Покажи, покажи, покажи! — Присцилла выскочила из-за стола, чтобы увидеть полотно отца.
— Присцилла, немедленно сядь за стол и доешь свой ужин! — с напускной строгостью произнесла Меррил.
— Но мамочка, я должна посмотреть на картину!
— Дорогая, позволь нам отвлечься. Это займёт не более минуты, — примирительно обратился к жене мужчина.
— Всё остынет, — слабо возразила жена, но сопротивляться желанию дочери не стала.
Джордж пригласил Присциллу на веранду, где располагался мольберт с первыми набросками последнего восхода. Дочь приблизилась к картине. Она некоторое время молча изучала холст, после чего обернулась к отцу:
— Ты сегодня продолжишь?
— Да, — коротко ответил Джордж.
— А можно посмотреть?
— Если тебе интересно, — пожал плечами отец.
— Ещё бы! — обрадовалась Присцилла.
— Но сначала мы должны поужинать, а то нам обоим достанется от мамы, — хитро подмигнул дочери Джордж. — Быстрее за стол!
После ужина мужчина вернулся к работе над картиной, а Присцилла присела рядом с ним, но так, чтобы не отвлекать отца. Она следила за тем, как отец берёт из палитры краску и создаёт безошибочные оттенки. С каждым движением кисти картина расширялась, вбирая в себя удивительные свойства реальности.
Просьба дочери одновременно и обрадовала и смутила Джорджа Сиборна. С одной стороны, внимание Присциллы не могло не польстить отцу, но, с другой стороны, он боялся, что не сможет работать при посторонних. Нет, дочь вовсе не была для него посторонним человеком, но в вопросах творчества существуют определённые рамки, вторжение в которые даже для членов семьи может считаться нежелательным. Мужчина взял кисть и нанёс первый мазок краски, словно попробовал блюдо на соль. Картина приняла этот штрих, и Джордж понял, что его опасения оказались напрасными. А через десять минут он и вовсе забыл о присутствии Присциллы.