"Значит, и Фред признает, что это важно, - подумала она. - Больше он не сможет этого отрицать".
- Вы просите невозможного, - сказал врач.
- Невозможного? Вы даже не попытаетесь?..
- Ваш разбитый корабль остался в сотнях миллионов миль от нас. У экспедиции есть задачи, которые она обязана выполнить. Вернуться назад мы не можем. Мы не вправе тратить время на поиски стереоснимка, который к тому же вряд ли уцелел.
- Вы правы, доктор... Простите меня.
- Похоже, он прочитал ее мысли, потому что добавил:
- Не стройте в отношении себя никаких планов, вам все равно не удастся причинить себе никакого физического вреда.
- Ничего, что-нибудь придумаю. Раньше ли, позже ли, но придумаю обязательно.
- Вы ведете себя неразумно. Мне бы хотелось знать, много ли существует людей, психологически вам подобных.
- Не знаю, мне все равно. Я знаю только одно: для меня это важно.
- Так расстраиваться из-за какого-то пустяка! Ведь насколько нам известно, внешние различия между различными человеческими особями одного пола совершенно незначительны.
- Это для вас различия незначительны, потому что вы не знаете о людях мужчинах и женщинах - ровным счетом ничего! Для Фреда же и для меня это вопрос жизни и смерти.
Сейчас впервые в ответе врача прозвучало некоторое раздражение:
- Вы как дети, но иногда ребенку следует уступить. Я подумаю, что можно сделать.
Но что можно тут сделать? Где-то в космосе несутся обломки корабля, а в них - стереоснимок, который даже не попытаются найти. Может, врач попросит, чтобы Фред описал ее? Самый лучший художник на земле не сумеет создать точный портрет по одному лишь описанию; чего же ждать от существа, для которого все мужчины на одно лицо и все женщины - тоже?
Она лежала, погруженная в свои мысли, и почти не замечала, как бежит время. Но постепенно она начала ощущать легкое покалывание, которое распространялось по всему телу. Прежняя боль медленно отступала и наконец исчезла совсем. Назвать болью то, что она чувствовала теперь, было никак нельзя. Скорее было даже приятно - казалось, кто-то мягко массирует ее тело, растягивает мышцы.
И вдруг она поняла: это растут новые руки и ноги. Значит, внутренние органы уже восстановлены и врач приступил к следующему этапу лечения.
Когда она это осознала, по ее щекам покатились слезы. "Слезы, подумала она, - настоящие слезы, я их чувствую. У меня растут руки и ноги, и я снова могу плакать. Но до сих пор нет глаз... или, может быть, они тоже появились? Временами мне чудятся какие-то вспышки. Должно быть, он восстанавливает глаза медленно, и сначала привел в порядок слезные протоки. Не забыть сказать ему, что глаза у меня были синие. Пусть я никогда не отличалась красотой, но глаза у меня были хорошие. Не хочу, чтобы они были другого цвета, - он не пойдет к моему лицу".