Тот держал паспорт наготове.
— Та-а-ак, — произнес старшина, пролистав паспорт, и в голосе его определенно обозначилась вдруг некая мягкость. — Вы, значит, в Ижевске живете, гражданин Жолудев?
— Да. Был на юге, отдыхал. Вот решил ваш город поглядеть, и поглядел…
— Ничего, разберемся. — И к женщинам: — Ну, расскажите, как было дело.
Та, что с платочком, сказала, что они командированные из Москвы, а затем описала все по порядку. Из ее слов явствовало, что виноват только Попов, а Жолудев — пострадавший.
— Имеете что-нибудь добавить? — спросил старшина у второй женщины.
— Нет, она правду сказала.
— Ясно.
Старшина посоветовал дружинникам усадить Попова на скамью, стоявшую у стены, а сам принялся составлять протокол. Потом дал его женщинам прочесть и подписать, что те и сделали.
— Вы свободны. Спасибо, — сказал им старшина, и они ушли, улыбнувшись на прощание человеку по фамилии Жолудев, по имени Михаил Иванович, 1935 года рождения.
Он улыбнулся им в ответ и услышал голос старшины:
— Я сам из Ижевска, только пять лет уж не бывал. Как там, новую гостиницу-то построили наконец?
— Построили.
— Наш дом как раз на том месте стоял, а теперь старики мои у сестры живут, в Коломне. Там им лучше. А я тоже в отпуске был, только вчера вернулся.
Старшина был настроен благожелательно. Видно, он от рождения был мягок и общителен.
— Вот что, товарищ Жолудев… Как бы вам сказать? В общем, вы не против, если мы этот протокол аннулируем?
— Я не против, — как можно спокойнее, стараясь не выдать радостного волнения, согласился Жолудев.
— Понимаете, если его, — он кивнул в сторону пьяного, — опять по двести первой пустить, за хулиганство значит — ему срока не миновать. Он уже отбывал два года по этой статье. — Старшина как будто бы даже оправдывался.
— Понимаю.
— Но мы сейчас другой протокол составим, а его в вытрезвитель отправим, потом штрафанем как надо и работку проведем, может, подействует, одумается.
— Понимаю, — со вздохом повторил Жолудев.
Старшина быстро составил новый протокол, дал его подписать дружинникам, а затем протянул Жолудеву вместе с авторучкой, и тот, не читая, поставил внизу свою подпись.
— Ну, ребята, спасибо за службу, — обратился старшина к дружинникам, стоявшим у скамьи, где сидел Попов. — Продолжайте дежурство.
Дружинники ушли.
— Домой, значит? — улыбаясь, опросил у Жолудева старшина.
— Сначала пойду поем, — пошутил он. — Скандал мне обед испортил.
— Ну, тогда приятного аппетита!
Жолудев, разумеется, в ресторан уже не пошел. В тот момент, когда дежурный по отделению милиции отправлял Попова в вытрезвитель, он покупал в булочной буханку белого хлеба. Из булочной отправился в продовольственный магазин, где купил две бутылки молока, полкило сыра и банку болгарского сливового джема.