Утро пятницы. Дела в полицейском участке шли как обычно. В последние дни не произошло ничего экстраординарного, такого, что удостоилось бы упоминания в выпуске теленовостей или на первых страницах газет. Это означало, что главные преступления происходили где-то далеко, в каком-то там «третьем мире», и ничем не угрожали маленькому и малочисленному «первому миру», которым являлись город Рио-де-Жанейро и округ Копакабана, находившийся в ведении комиссара Эспинозы. Единственная новость — Габриэл вновь хотел прийти поговорить с ним.
— Опять приходил? — спросил Уэлбер.
— Нет, он звонил.
— И чего хочет?
— Насколько я догадываюсь — убедить нас, что не сошел с ума. А потому собирается привести свою коллегу, которая присутствовала на дне рождения. Она засвидетельствует, что он в здравом уме и трезвой памяти.
— Может быть, он тогда успокоится?
— Сомневаюсь.
— Ты считаешь, он спятил?
— Нет, но он явно на грани нервного срыва.
— И?..
— И нашей беседы будет недостаточно, чтобы его успокоить.
— Что ты хочешь сказать?
— Что, если следовать логике вещей, он успокоится, лишь когда убьет кого-нибудь.
— Черт возьми, Эспиноза, думаю, ты хватил через край!
— Возможно, но иногда мне кажется, что мальчишка одержим.
— Ты думаешь…
— Образ его жизни свидетельствует о том, что он не совсем обычный парень. О его душевном здоровье судить не берусь — я же не психиатр, — но уверен, что некоторые винтики в его голове закручены не в ту сторону. Думаю, он всегда старался держаться в рамках. А тот экстрасенс каким-то образом выпустил на волю подавляемое безумие. И теперь парень уверен в том, что это его рок, или судьба, которая неизбежно сбудется. Подозреваю, что он пришел в полицию не защиты просить, а алиби обеспечить.
— То есть сделал нас героями собственной сумасшедшей драмы, и мы будем следовать за ним, пока он не совершит убийство? И при этом не будем знать, когда или где он его совершит?
— Точно.
— Ты сам-то хоть веришь в это?
— По моему мнению, либо так, либо он просто морочит нам голову. Никто, за исключением психов, не стремится связываться с полицией. Другое дело, если он и правда сумасшедший. Нам остается только надеяться, что он псих, который забавляется. Если же это не так, то он псих, который кого-то убьет.
Дона Алзира решила посоветоваться с падре Кризостомо о той напасти, что завладела Габриэлом. Никогда еще, даже когда его призывали в армию — он сумел тогда отвертеться, доказав, что является единственным кормильцем в семье, — мальчик не находился в таком состоянии. Если он околдован — а она в том не сомневалась, — то причиной могла быть только женщина. Не такая, как сама дона Алзира, живущая в чистоте и непорочности с тех самых пор, как овдовела, но сущий дьявол в образе женщины. Неверующие не имеют понятия о том, сколь многообразны ипостаси, в коих может предстать перед ними Люцифер. Но она знает — ей пришлось бороться с дьяволом еще при жизни мужа, — знает все дьявольские обличья. И не сомневается в том, что именно в этом причина сыновних страданий. Возможно, падре Кризостомо наложит на нее епитимью, чтобы изгнать дьявола из Габриэла, а если это не даст результата, будет действовать прямо и подвергнет обряду очищения его самого. Впрочем, едва ли придется идти на крайние меры: околдован — это не то же самое, что одержим. Кроме того, другие люди могут не понимать, что с Габриэлом что-то не в порядке. Она единственная это замечает, потому что никто не знает ее сына так хорошо, как она.