Он снова долго молчал. Я пыталась отпить немного мартини, но горло сжал спазм, и я осторожно поставила бокал обратно на столик. На своего спутника я старалась не смотреть, давая ему время собраться с мыслями. Но его вопрос выбил меня из колеи:
— Лара… Ты уверена, что хочешь это узнать?
— Но… я ждала этого много лет! Всю жизнь! Я не хочу этого знать, не хочу! Но я должна!!!
— Пусть будет по-твоему. — он судорожно вздохнул и начал рассказ.
Он рассказывал все, не жалея себя. О своем нищем детстве, об ограблении старушек, об изумрудах, которые должен был передать на той злосчастной горе охранникам с приисков. Четко выговаривая слова, помогая себе нервными жестами, рассказал, как Лиля, одурманенная метиловым спиртом, начала срывать с себя одежду. Когда он приложил тонкие пальцы к глазам, показывая, как моя сестра пыталась их выдавить, я не выдержала, упала лицом на стол, на стиснутые руки и зарыдала. Он замолчал, не пытаясь меня успокоить.
Рыдала я долго, пока не почувствовала, что уже задыхаюсь, что слезы кончились, разъев глаза… Лишь тогда, задыхаясь, прошептала:
— Ты видел это… Видел и ничего не делал…
— Я не мог ничего сделать. Все закончилось слишком быстро. И пойми, я не знал в тот момент, чем ее отравили. Да и если бы знал — противоядия все равно не было…
Я еще долго всхлипывала, пока он не заговорил снова. Его голос звучал тихо, но я слышала каждое слово:
— Я не хотел тогда жить, думал остаться там и замерзнуть рядом с ее телом. Но все уже было решено за меня. Мне вручили изумруды и на снегоходе доставили вниз. Я должен был своим ходом добраться до родного города и передать камни заказчику, но сделать этого я не мог… У меня элементарно не было денег. Да и потом, что ждало меня на родине? Я не сомневался, что убитого бандита с изуродованным лицом опознают, как студента Тарханова, но если я вернусь… Обязательно найдутся доброхоты, которые опознают меня и донесут в милицию. И я решил не возвращаться.
Против воли я перестала всхлипывать, подняла голову и прислушалась. Желтый березовый листок плавно спикировал на наш столик, воткнулся черенком в нетронутое пирожное и застыл там, как маленький парус.
— И знаешь, что я сделал, оказавшись в городке? — он усмехнулся, но в его голосе послышалась горечь. — Я пошел в управление милиции, и спросил следователя Иванцова. Отказался называть свое имя, но сказал, что мы с ним уже встречались, и он просил меня на днях подойти. Он сразу принял меня, и мы прекрасно поладили. Он крышевал преступную шайку, продававшую изумруды с приисков, и тем не менее, давно хотел подставить главарей. Его не устраивала небольшая плата за покровительство — он хотел возглавить дело. А тут подвернулась такая возможность! Камни не должны были попасть к заказчику, они должны были бесследно исчезнуть, а это означало конец банде. Кидок на такую сумму никому не прощали. Так что после уничтожения провинившихся он мог спокойно послать на охрану прииска своих людей. А для меня это была возможность отомстить. Долгое время меня потом грела эта мысль — убийцы Лили получили свое. А у Иванцова, думаю, все получилось. Потом я читал в газетах, какой мистический туман он напустил вокруг нашего восхождения. Летающие огненные шары, ну надо же…