— Ну ты даешь. — заржал один из студентов, здоровенный бугай Вовка Петраков. — В пальто мыться — особый шик!
Привалившись спиной к закрытой двери, он быстро посмотрел на зашедшееся от смеха вовкино лицо, затем с той же лихорадочной быстротой начал оглядывать веселых парней, которые немного поржали над ним, а затем отвлеклись на более интересный предмет — бутылку странного желтоватого напитка, стоявшую прямо на полу между кроватями. Щеглов, отхлебнув подозрительного напитка, дружески протянул бутылку Юрику, но тот резко замотал головой. Он лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. Можно было бы прямо тут рассказать о подслушанном разговоре. Но… один из студентов имеет сообщника. Кто этот студент, неизвестно. И неизвестно, поверят ли остальные в юриков рассказ, но тот, о ком пойдет речь, выводы сделает. А уж какие выводы сделает сообщник со страшным сиплым голосом…
Нет, вываливать все, что он подслушал, тут никак нельзя. Лучше сделать по-другому. Отозвать в коридор Димку Щеглова, и рассказать все ему. Да, так и надо сделать… а что будет дальше?
Он с сомнением поглядел на простодушное димкино лицо. Щеглов не станет осторожничать. Он тут же ворвется в комнатку, расскажет обо всем, что ему поведал Юрик, и велит подлому гаду немедленно во всем признаваться. Тот, естественно, не признается, но Юрик-то себя выдаст!
Он взял себя в руки, медленно подошел к свободному уголку на полу возле одной из раскладушек, бросил куртку прямо на пол и сел на нее, прислонившись спиной к стенке. Надо подумать, надо как следует все обдумать…
Щеглов тем времен прикончил остатки мутной жидкости и взялся терзать гитару. Он весело горланил про очередную ходку на зону, а Юрик остановившимся взглядом глядел на его раскрасневшееся лицо. А если… а если в холле вторым собеседником Сиплого был именно он — развеселый Димка Щеглов?
Всю ночь Чудинова бросало то в жар, то в холод. Он не знал, кому может доверять. Он боялся, до панического ужаса боялся сказать хоть что-нибудь, как-то выдать, что подслушивал тот разговор под окном. Но на него никто не обращал внимания. Уже ближе к утру студентов сморил сон, и они, не раздеваясь, всей гурьбой развалились поперек раскладушек и начали мерно похрапывать. И лишь Юрик даже не подумал прилечь. За окном уже светало, а он все не мог принять никакого решения. Он боялся неизвестного с сиплым голосом, и еще больше он боялся предстоящего похода в гору, из которого они могли не вернуться…
В окно заглянул лучик скромного уральского солнышка. Щеглов вскочил первым, и зычным басом велел подниматься остальным. Рюкзаки и верхнюю одежду студенты захватили с собой, побросали все прямо на пол в холле и побежали умываться, весело толкаясь в небольшом туалете с двумя едва живыми кранами. Девушки, услышав шум, тоже спустились, и Лиля командирским тоном велела парням уступить место дамам. Ей тут же уступили одну из раковин, а Тамара с Зиной заняли очередь прямо за ней. Парни же затеяли потасовку за право помыться у второго крана. Щеглов, умывшийся первым, деловито вынес валяющиеся на полу лыжи на улицу и начал аккуратно раскладывать их по парам.