– Я еще когда девчонкой была, мне отец говорил: кровь – она от предков. Можешь хворостом торговать, дом, поле продать… только не кровь. Даже когда тело свое продают, кровь продавать нельзя. Вместе с телом продаешь себя, а вместе с кровью – своих предков. Сюй Саньгуань, ты предков продал!
Сюй Саньгуань сказал:
– Не ори! Что ты мне тут мелешь?
Сюй Юйлань залилась слезами:
– Я и подумать не могла, что ты кровь продашь. Что хочешь продавай, но кровь-то, кровь! Дом, кровать – все продай, но кровь не трожь!
Сюй Саньгуань сказал:
– Не ори! Говоришь, зачем я кровь продал? Чтобы рога купить!
Сюй Юйлань зарыдала:
– Слышу, слышу, как ты меня оскорбляешь. Ведь ты меня ненавидишь, потому и оскорбляешь.
Тут Сюй Юйлань, продолжая рыдать, направилась к двери, и Сюй Саньгуань зашипел ей в спину:
– А ну вернись, дрянь! Опять на пороге усядешься на всю улицу вопить!
Но Сюй Юйлань на порог не села: перешагнула его, повернулась и пошла. Сначала по переулку, потом по большой улице до самого конца, потом по другой, потом опять в переулок и к дверям Хэ Сяоюна.
Встала у раскрытых дверей, одернулась, расчесала пальцами волосы, прочистила горло и обратилась к присутствующим:
– Все вы Хэ Сяоюновы соседи, все знаете, какой он мерзавец, как он от сына родного отказывается, знаете, что я в прошлой жизни нагрешила, вот в этой жизни Хэ Сяоюн меня и поимел. Но нынче я не о том пришла сказать. А пришла я вам сказать вот что: только сегодня я поняла, что жгла в той жизни благовония, вот и вышла за Сюй Саньгуаня. Знали бы вы, какой мой Сюй Саньгуань хороший – такой хороший, что говори три дня и три ночи – не расскажешь. Я про другое не буду, только скажу, как он кровь сдал – он для меня, для Первого моего, для семьи нашей – пошел в больницу кровь сдавать. Вы подумайте: ведь если кровь сдать, то и помереть можно, ну, не помрешь – так голова закружится, все поплывет, сил не станет, а моему Сюй Саньгуаню для меня, для Первого моего, для семьи нашей и жизни не жалко!
На порог вышла тощая жена Хэ Сяоюна и сказала с усмешкой:
– Раз твой Сюй Саньгуань такое золото, что ж ты на моего Хэ Сяоюна рот разеваешь?
Увидев, что жена Хэ Сяоюна усмехается, Сюй Юйлань тоже усмехнулась и сказала:
– Одна баба много в прошлой жизни грешила, вот и получила: сына родить не может, одни девчонки. Вырастут, и поминай как звали, продолжат чужой род, а для своих предков и свечку некому поставить.
Жена Хэ Сяоюна выскочила за порог и хлопнула себя по ляжкам:
– Вот бестыжая баба: от чужого мужа сына прижила, а еще и гордится.
Сюй Юйлань ответила: