— Никого ему не сделатся, дюжит, по осени белила, так залезала — кряхтит, а дюжит. Ты таскай, таскай, за голый-то стол и садиться неча, разе людей посмешить. Они, мужики-то, нонче все поголовно пьяницы — отчего, думаешь? А не жрут ни черта, по-за углам ошиваются, рукавами закусывают — вот и картина. Нет, я люблю, чтоб на столе полно было, а если уж пусто, то и гостей неча зазывать.
Гости легки на помине. Первыми Фрося с Полей пришли. Постучались, шагнули через порог и остановились. Фрося очки с морозу протерла, шубу не сняла, шаль не скинула, на иконы в переднем углу перекрестилась и затянула:
— Рождество Твое, Христе, Боже наш, пассия мира и свет разума, небо звездою служащее и звездою учахуся. Тебя славим, солнце красное, и тебя видим с высоты востока…
В детстве — а я еще захватил краешком, когда ходили по домам и колядовали по-настоящему, — мне всегда слышалось не «волхв по звезде», а «волк на звезде путешествует…» и всегда было жаль зверя, ведь звезда-то горячая, поди все лапы обжег, пока за нее держался.
Голос у Фроси пресекается — не отдышалась после улицы, но марку не уронила, до конца допела. Перекрестилась в последний раз, правую руку опустила, левой — за грудь и давай отдыхиваться.
Поля махом пальтишко скинула, шаленку — в рукав и, обходя Фросю, незлобиво пихнула ее локтем:
— Во, распыхтелась, как корова в деннике. Она ить, знаете, куда меня седни звала? На поминки. Подем, дескать, Тоню Ветелину помянем, год как померла. Не, думаю, девка, не заманывай, в добры-то времена меня туда не звали, а раз ране не звали, то и нонче ногой не ступлю. Тоня-то с мужиком своим, с Ветелиным, да с Шумкиным, с начальником нашим, — это она уже ко мне обращается, — всю жись как колобочки в масле катались. Ветелины завхозничают, Шумкин начальствует, и знать меня, худобу, не знали, а теперя на-ка, явлюсь, не запылилась. Я уж обещала Ане проздравить ее, вот и проздравлю.
Вытащила из полиэтиленового мешка подарок — красенький полушалок, тряхнула им, полюбовалась и подала товарке:
— На-ка вот, Аня, примерь…
— Делать тебе некого, рубли-то зря фугуешь! — Аня лукавит: говорит одно, а по глазам видно — довольна. — Куда старухам наряжаться, помирать скоро.
— Не-е-т, я еще поживу! — Поля поднимает указательный палец, перебитый у основания и похожий на вопросительный знак. — Я еще не нажилася…
И сердито машет знаком вопроса, словно грозит кому-то невидимому.
— Размахалась, дай слово сказать. — Фрося достает из того же мешка отрез цветастой материи. — С днем рожденья, Аннушка, счастья тебе да благополучия.