— А что: видеть, как корчится в огне твой недруг, — сплошной адреналин в крови. А в общем-то не обращай внимания, сегодня я не в настроении…
— Мне, честно говоря, на твое настроение наплевать, — начинал злиться и Николай. Губы его при этом тронула характерная для отца усмешка. — Если пришел поговорить, то говори нормальным языком, а нет — я не задерживаю.
— Вот и дядька Данила в тебе начал проявляться, — не удержался от замечания Владимир.
— Что ж в том особенного, мы одной крови…
— Так чем же знаменит Воробей?
— Воробьев Иван Евсеевич, если будет тебе угодно, богатырь сибирской тайги, или, как ты сейчас очень точно выразился, — присаянских глухоманей. Своего рода — Микула Селянинович. Он и сейчас в свои восемьдесят с лишком любому молодому фору даст — в том числе и тебе.
— Насчет Микулы ты, конечно, подзагнул, но охотник он был знатный — с этим не поспоришь.
— А коли так, то что тебя в нем не устраивает?
— Его нищета. Я вообще презираю людей, которые могут жить в подобной нищете. Для меня они все — люди второго сорта. Быдло, если хочешь, хотя это словечко я не употребляю, а вот мой партнер, Виктор Николаевич Курицин, очень любит употреблять. Со смаком, с переливами в голосе, и, знаешь, я с ним бываю в душе согласен. Такие, как Воробей, быдло и есть. Эти люди вечно на кого-нибудь работают и всегда будут работать. Вот он и сейчас у вас тут работает — на дядьку Данилу, на тебя, на благополучие выселок. И Раиса его сбежала к другому все по той же причине — из-за его родовой нищеты. Нищета эта для таких, как Воробей, подлинно проклятье. Хроническая неизлечимая болезнь. Они никогда не могут и не могли ничего нажить: ни себе, ни семье, ни женщине, с которой связывали свою жизнь.
— Давай разберемся: быдлом ты называешь людей, которые не могут заработать, или, как ты выражаешься, сделать деньги, и потому вечно работают на других? Правильно я понял?
Николай некоторое время выждал, словно раздумывая, потом сказал:
— Пусть так. Но пользу таких людей для общества, для государства, надеюсь, ты не станешь отрицать?
— Согласен. Дядька Данила рассказывал, что в войну, например, никто во всем Присаянье не добывал столько зверя, копытных, лексырья, сколько добывал Воробей. Да и тайгу, повадки зверя он знает лучше нас всех. А кто оценил? Да и нужна ли была самому Воробью такая оценка?
— А разве праведник, вообще честный человек добрые дела делает для того, чтобы кто-то дал им соответствующую оценку? Он делает, потому что по-иному не может, — в том сущность его натуры, склада характера, ума…