«Пусть пока полежат, — размышлял Белов, получив от Михалчика пачку фотографий. — Время шантажа еще не пришло».
Приятель на этот раз засветился во всех видах и позах. Разглядывая снимки, Владимир не мог удержаться от злорадного смешочка: фотографии можно было расклеивать по поселку и в райцентре, как прокламации, и тогда уж на Курицине можно будет ставить большой жирный крест.
«Будет брыкаться, так и сделаем, — продолжал думать о своем. — За все надо платить…»
Был он на этот момент в доме родителей, где гостила и сестра Люба. Подмывало показать фотографии и ей, но Владимир понимал, какую может причинить ей боль. Хотя, может быть, и наоборот: снимки — лишнее подтверждение тому, что года три назад она приняла правильное решение уйти от бывшего муженька.
С Любой что-то происходило, и он это также видел: она то и дело прижимала к себе дочку Алену, что-то, смеясь, говорила матери, припадала к плечу отца.
Внутренняя и физическая спелость женщины выходила на лицо, которое играло всеми красками еще не прошедшей молодости: светились глаза, на щеках — румянец, чуть влажные губы приоткрыты, прядь темных волос красиво оттеняла высокий чистый лоб.
«Вот сестрица-красавица, — с удовлетворением наблюдал за ней Владимир. — Ишь, как прет из нее… Не-эт, здесь что-то не чисто. Наверняка влюбилась».
Перебирая в памяти имена их общих знакомых, неожиданно для себя подумал: неужто Мишка Светлый — причина Любиных воздыханий?..
— Ты, сестрица, смотрю, цветешь и пахнешь. Уж не влюбилась ли?
— А ты, братец, думал, я буду век в одиночестве коротать? — ответила с переливами в голосе. — Иль нет достойной замены твоему закадычному дружку?
— Да какой он мне закадычный дружок, — так, жук навозный, — с досадой отвернулся к окну братец. — Такой дружок, знаешь, продаст и еще раз перепродаст. В гробу бы я его видел.
— Что так? А были — не разлей вода.
— Были, да сплыли. Подставил он меня…
— И сильно?
— Ничего. Я его сильнее ударю. Знаешь поговорку: бей по большому, по малому только кулак отшибешь.
— Справишься. Недаром наша маманя говорит, что ты у нас самый счастливый.
— Скорей всего — самый умный.
— Ну уж нос-то не задирай, есть и поумнее тебя.
— Не ты ли?
— Я — женщина, мне быть умнее вас, мужиков, не положено по статусу.
— Кто же тогда?
— Да хоть братец наш Коля…
— Коля в облаках витает, а я по земле хожу.
— Иногда надо и в облаках искупаться, и на землю опуститься очищенным.
— Делом надо заниматься — вот что я думаю. Облака — это не про меня. Ты мне скажи лучше: не замуж ли собралась?
— Может, и собралась — тебя не спросила. А Николай наш, да будет тебе известно, таким делом занимается, какое останется после него вместе с его именем. И фамилия наша благодаря ему останется. Деньги же, ради которых ты готов душу дьяволу продать, удовольствие временное. Не все на деньги можно купить — талант, например, не купишь.