– Это очень красиво, – со знанием дела сказал Водорезов. – Просто и элегантно.
Они выехали поздно, однако успели к началу первого акта.
Все время, пока шел спектакль, Дайнека мучилась одной только мыслью: как сказать Ирине Маркеловне, что он ей не понравился. К счастью, сама Артюхова блистала.
По окончании третьего акта Дайнека и Водорезов отправились за кулисы, куда их пригласила Артюхова. Зайдя на сцену не с той стороны, они чуть-чуть поплутали. И здесь, среди пыльных кулис, случилась небольшая неловкость.
– Подождите… – Водорезов остановился.
– Что? – Дайнека замерла и повернулась к нему.
Платон взял ее за плечи и наклонился, чтобы поцеловать.
– А вот этого не нужно! – она вырвалась, взмахнула рукой и нечаянно ударила его по носу.
С большим трудом им удалось унять кровь и явиться, наконец, в гримерку к Ирине Маркеловне. Она сидела у зеркала в скромном халате и снимала с лица грим. Сценический костюм, цветастое бабье платье, висел на круглой одежной стойке.
– Вы так хорошо играли! – восхитилась Дайнека.
– Мне особенно приятно слышать это от вас. – Артюхова повернулась: – А вам, Платон Борисович, не понравилось?
– Нет, отчего же… Выше всяких похвал.
– Благодарю за то, что пришли, – Артюхова заметила: у них что-то случилось, и не стала выпрашивать комплименты.
Вручив цветы, они удалились.
Всю обратную дорогу молчали. Когда выехали за МКАД, Дайнека сказала:
– Нам нужно заехать еще в одно место. Это за городом.
– Мне с утра на работу, – напомнил Платон. – И вам, кстати, тоже.
– Отцовская дача находится не так далеко.
– Поедем к вашим родителям?
Она уточнила:
– Только к отцу.
Водорезов обиделся, это было заметно. Но Дайнека не стала «грузиться», вспомнив поговорку отца. В таких случаях он всегда говорил: «На обиженных воду возят».
– А вы могли бы извиниться… – Платон, не отрываясь, смотрел на дорогу.
Она сказала:
– Простите, я не нарочно.
– Ударили, как будто со зла.
– На что же мне злиться? – удивилась Дайнека. – Я и представить себе не могла, что вы вдруг кинетесь целоваться.
– Издеваетесь?
– Нет.
– Вижу… Вы издеваетесь. – Водорезов шмыгнул разбитым носом, и это показалось Дайнеке комичным.
Она улыбнулась:
– Надо было приложить что-то холодное.
– Уже приложили…
– Нет, я серьезно.
– Поздно… – он осторожно потрогал нос. – Вон как опух.
Минут за пять до прибытия Дайнека позвонила отцу, так что когда они подъехали к даче, он уже поджидал их в открытых воротах.
Водорезов вышел из машины и протянул ему руку:
– Платон Борисович.
Тот ответил:
– Вячеслав Алексеевич. Слышал, вы в пансионате работаете?
– Да, это так.