— Мне пришлось это сделать, — еле выговорил раздавленный горем Бродерик. — Она должна была понять все.
— Вы сказали, что ваше состояние принадлежит теперь Тренту? И что вы скрывали это ради ее спокойствия? Верно?
Бродерик закрыл глаза.
Клейтон негромко чертыхнулся и провел рукой по волосам.
— Нет, — прошипел он сквозь зубы. — Нет. — Следующая мысль заставила его вскинуть голову. — Вы не сказали ей, что я работал на вас? Ведь не сказали же?
— Я был вынужден.
Так, значит, перечень чувств, которые испытывает сейчас Хоуп, можно пополнить: она уверена, что он предал ее. Теперь она могла думать о нем что угодно. Бедная Хоуп…
— Как вы могли? — гневно спросил он. — Не понимаю, зачем вы это сделали?
— Она примчалась ко мне, зная, что стряслась какая-то беда, что я что-то от нее скрываю. Мне показалось, что ей известно куда больше. Понимаешь, она чувствует такие вещи… Она посмотрела на меня и тут же обо всем догадалась. Оставалось только кивать и соглашаться.
Клейтон со злости дважды пнул кресло, несмотря на пронзившую ногу боль. Затем он в ярости обернулся к Бродерику.
— Вы понимаете, что толкнули ее прямо в объятия Трента? Случится то, чего вы так боялись. Проклятие!
— Я должен был, — тихо сказал Бродерик. — Должен был попросить у нее прощения, помириться с ней. Перед уходом.
Гнев Слейтера тут же угас.
— Вы слишком упрямы, чтобы умереть. — По крайней мере он на это надеялся.
Бродерик виновато улыбнулся и закрыл глаза.
— Ты прав, я не собираюсь умирать. Для этого я слишком упрям… и слишком жаден. Я собираюсь исчезнуть, Слейтер. Взять из гнезда яичко, которое прятал все эти годы, и исчезнуть.
— Вы так легко бросаете дело своей жизни? Кажется, в вашей семье это не принято.
— Тут для меня все кончено. Я только хотел убедиться, что у Хоуп все сложится нормально. Она заслужила это.
— Да, — вздохнул Клейтон. Почему он жалеет этого человека? — Куда она поехала?
— Как обычно, — с таким же вздохом ответил Бродерик. — В свою любимую клинику.
— Не исчезайте до тех пор, пока все не кончится и вы не попрощаетесь с дочерью. Она не переживет такого удара. — Слейтер направился к двери, но неожиданно остановился. Хоуп теперь чувствует себя совсем одинокой. Слишком одинокой для того, чтобы быть за нее спокойным.
Он бросился к телефону.
— Что ты делаешь? — спросил Бродерик. — Почему не едешь за ней?
— Сейчас, — мрачно ответил Клейтон. — Только сначала кое-что сделаю.
— Что ты задумал?
Нетерпение, звучавшее в голосе старика, доказывало, что его волнует судьба дочери. Клейтон отметил это, хотя ему хотелось задушить будущего тестя за то, что тот толкнул Хоуп навстречу опасности.