Это был не город, а глухая деревня. Тут традиции значили намного больше, чем деньги или образование. Хоуп лучше многих знала, что такое самоубеждение. Именно это качество позволило ей победить и стать доктором, несмотря на физический недостаток. Кто она такая, чтобы говорить этой женщине, что добавлять в чай сушеный корень малины бесполезно?
— О’кей, Агата, — мягко сказала она. — Но не больше одной щепотки в неделю. Договорились?
— Ох, спасибо, милочка! Большое спасибо! — Она хихикнула. — Ты позволяешь мне выйти замуж в седьмой раз!
Хоуп, посмеиваясь, повесила трубку. Но ее веселость вскоре исчезла. Вера, доверие. Пациенты доверяли ей безоговорочно. И Клей тоже. А она лишилась права на это доверие, не сказав ему правды. Она посвятила жизнь истине, и доверие значило для нее все. То, что она извратила истину и махнула рукой на доверие, ранило Хоуп сильнее, чем она могла себе представить.
Только искреннее и неподдельное отчаяние помешало ей тут же побежать к Клею и все ему рассказать. Ему нельзя сейчас уходить. Кто-то ищет его. Хоуп в этом не сомневалась.
Признаться себе в том, что тут замешаны еще и чувства, она не хотела.
Когда Келли остановила ее в дверях кабинета, у Хоуп оставался только один больной. С трогательной искренностью медсестра прикоснулась к ее руке.
— Доктор, как вы себя чувствуете?
Неужели она так скверно выглядит? Да, она устала и расстроена вызывающим поведением Трента, но своей обычной жизнерадостности не потеряла. А то, что в ее запасной спальне спит мужчина, придавало ей силы.
— Нормально…
— Вы сегодня очень много работали.
— Келли, я не беременна.
Сестра смотрела на нее с недоверием. Осуждать ее не приходилось. Хоуп знала, что Трент звонит несколько раз в день и отводит душу, разговаривая с Келли. Он явно говорил медсестре совсем другое, и бедняжка не знала, кому верить.
— Более того, — сказала Хоуп, быстро приняв решение, — я не близка с Трентом.
Келли понимающе улыбнулась.
— Он говорил мне, что вы стесняетесь людской молвы. Все нормально, доктор Бродерик. Не волнуйтесь. Я не буду болтать об этом с каждым встречным.
— Я говорю серьезно, Келли. Мы не любовники. И никогда не будем ими.
Пока медсестра изучала ее взглядом, в комнату вбежала Молли и прижалась к Хоуп.
— Вы не шутите? — задумчиво спросила Келли.
— Я редко шучу. — Уставшая Хоуп оперлась о спину Молли.
— Так вот почему вы не отвечаете на его звонки.
— Да.
Келли грустно вздохнула.
— Мне очень жаль, доктор. Он такой дружелюбный, такой очаровательный, такой открытый. С ним так легко разговаривать.
— Я понимаю, поверьте мне. — Еще бы. Это понимали все женщины Грин Каунти. От мала до велика.