— Что угодно, только не это! — Хоуп улыбалась, скорее делала вид что улыбается. — Не волнуйся, Келли. Мы справимся.
— Надеюсь. Деньги мне очень нужны.
Келли была слишком вежлива, чтобы задавать вопросы, но Хоуп поняла, что обязана объясниться с ней.
— Сплетни — это всего лишь сплетни, Келли. Не нужно им верить.
— Раз так, придется их опровергнуть. — Выражение ее лица смягчилось. Келли пожала Хоуп руку. — Я знаю, как ты дорожишь клиникой. Поверь мне, я очень не хочу, чтобы она закрылась.
— Не закроется, — с притворной бодростью заверила Хоуп. Келли кивнула и открыла дверь.
В конце подъездной аллеи кто-то вкопал столб с надписью ”Продается”.
— Чем дальше в лес… — пробормотала Келли и вздохнула. Тут же, словно в насмешку над Хоуп, пошел дождь. — Проклятие… Мне уже начинала нравиться эта работа.
— Вот и отлично, — решительно сказала Хоуп. — Поверь, борьба еще не кончена. Я все улажу, Келли.
— Знаешь, я тебе верю. Если я чем-нибудь смогу помочь, доктор Хоуп, только скажи.
— Спасибо, Келли.
Хоуп долго смотрела ей вслед. Как только машина Келли скрылась за поворотом, лицо молодой женщины омрачила тревога.
Ее оптимизм и так убывал с каждым днем, но предчувствие подсказывало, что дальше будет намного хуже.
Ясно, Трент продолжал обрабатывать не только жителей Грин Каунти, но и ее отца. Что она будет делать, если отец на самом деле продаст дом?
Но ее главной заботой был таявший поток пациентов. Неужели люди могут перестать обращаться за помощью из-за каких-то дурацких слухов? Больше им идти некуда. Разве что ездить в Сиэтл. Справится ли она?
Увы, угроза была слишком реальна, и с ней приходилось считаться. Хоуп была убеждена, что рассчитывать на помощь Клея она не имеет права. Как только он поправится и сможет сам позаботиться о себе, она скажет ему правду.
Он уйдет, и ей придется сражаться с Трентом в одиночку.
Она прошла в кухню и, чувствуя необычное уныние, с облегчением опустилась на стул. День закончился. Хоуп устало уронила голову на руки и замерла, наслаждаясь возможностью отдохнуть.
Дождь обычно успокаивал Хоуп, однако сегодня в воздухе чувствовалось приближение бури. Фрик и Фрак, забившиеся в угол клетки, суетились и посвистывали, требуя внимания, но хозяйке было не до них. В горле Хоуп стоял комок, нервы напряглись как струны.
Внезапно почувствовав его приближение, она рывком подняла голову и затаила дыхание. Клейтон!
— Хоуп…
При звуке знакомого мужского голоса она вскочила со стула, словно застигнутая на месте преступления.
— Я не хотел пугать тебя.
— Зачем ты встал?..
Слова застряли у нее в горле. Он стоял в дверях, облаченный в чистые пижамные брюки и майку с короткими рукавами, туго обтягивавшую широкие плечи. Должно быть, в прежней жизни, которой она не знала, Клейтон был культуристом. Во всяком случае, сложение у него было атлетическое. Широкая грудь, стройная талия, казавшаяся еще более тонкой благодаря угадывавшейся под майкой повязке на ребрах. Нелепые пижамные штаны не могли скрыть красоту сильных длинных ног. Его энергичное, живое, заросшее щетиной лицо, ставшее за эти дни отчаянно, невыносимо дорогим, казалось напряженным.