Небеса нашей нежности (Велозо) - страница 245

– Политическую колонку, – уточнил Леон, заметивший выражение лица своей супруги.

Виктории хотелось спросить редактора, чего его газетенка ждет от старика, сорок лет назад боровшегося за отмену рабства, но давно утратившего хватку и лет десять не появлявшегося на политической арене. Разве нет людей помоложе, которым есть что сказать? Но, естественно, она сдержалась. Перед незнакомцем, а тем более представителем прессы, она не станет подвергать сомнению гармонию своего брака.

– Как интересно, – проворковала Виктория. – Тогда я оставлю вас, я в таких вопросах ничего не смыслю. Но я прикажу прислуге принести вам кофе.

Редактор с удивлением уставился ей вслед. И это донья Виктория Ужасная? Какое разочарование! Он представлял себе ведьму, фурию, мужика в юбке. Он думал, что она вмешивается во все дела своего мужа. Но оказалось, что это очень милая пожилая дама, изящная и обходительная. Кто бы мог подумать!

– Ах да, Леон… – Остановившись в дверном проеме, Виктория повернулась. – Не забудь о том телефонном звонке.

«Прелестная и такая, черт побери, коварная», – пронеслось в голове у Леона. Она в точности знала, как испортить ему настроение. Напомнив о звонке, она дала мужу понять, что думает об этой затее с колонкой в газете. Ничего хорошего. С тем же успехом Виктория могла сказать: «Леон, какие еще дурацкие идеи придут тебе сегодня в голову?» Радостное предвкушение предстоящей работы в газете улетучилось. Как и желание сходить в кино.

Какая ирония судьбы: он добирается в Европу по морю, при том, что всеми силами помогал развитию авиаперелетов в этом направлении! Но воздушный путь через Атлантический океан все еще требовал огромных усилий и стоил очень дорого, в то время как путешествие на корабле стало обыденным делом. Каждый день из Бразилии уплывало множество кораблей, направлявшихся в крупные европейские порты. Если бы Антонио не смог купить билет на пассажирский пароход, то без проблем мог бы устроиться на торговый корабль, перевозивший тонны кофе в Европу. Еда на таких судах была намного хуже, да и каюты не такие роскошные, но само путешествие длилось столько же. Оно было долгим, а главное, скучным. Отплыв от побережья Бразилии и взяв курс на северо-восток где-то в районе Ресифи, пассажиры целыми днями ничего не видели, кроме воды. Миновав остров Фернанду-ди-Норонья, корабль не приближался к суше до островов Зеленого Мыса, архипелага у побережья Африки. Вокруг раскинулась бесконечная беспощадная синева Атлантики. Даже птицы не парили над кораблем, как в порту. Ничего. Ни чаек. Ни насекомых. Ни суши. Ни единого корабля на мили вокруг. Антонио думал о том, как странно, что при якобы столь оживленном движении судов по этому пути пассажиры этого не замечают. А ведь другой корабль внес бы такое разнообразие в их путешествие! Можно было бы помахать рукой, женщины полюбовались бы на других пассажиров и матросов в бинокль, а мужчины обсудили бы разницу в строении судов. Антонио обговорил бы со своим попутчиком, генеральным директором компании в Сан-Паулу, недостатки и преимущества разных типов моторов и двигателей: хотя компания и специализировалась на строительстве мостов, этот человек был инженером по образованию и обожал автомобили. Он не упускал ни малейшей возможности поделиться своей страстью с другими пассажирами. Да, это было бы весело! «Стоп! – призвал себя к порядку Антонио. – Нельзя быть таким циником. Бедный генеральный директор не виноват в том, что путешествие такое скучное». Не был он виноват и в том, что Антонио не испытывал никакой радости от этой поездки. И нисколько не предвкушал прибытие в Европу. Отъезд из Рио настроил его на меланхолический лад. Он не волновался. В сущности, Антонио… вообще ничего не чувствовал. Он плыл на корабле в Европу, и точка. Случались в его жизни события и поувлекательнее. Правда, за последние два года, когда он с головой ушел в работу, ничего интересного с ним не произошло. Конечно, он побывал в США, повстречался там с талантливыми и отважными пионерами авиации и многому от них научился. Жизнь в Нью-Йорке открыла ему глаза на возможности будущего. Американцы показались ему удивительным народом: все считалось возможным, ни одна идея не была для них настолько авантюрной, чтобы отказаться от нее. Даже невероятный «сухой закон» представлялся смелым и логичным воплощением благородной идеи – пусть ни один нормальный человек не воспринимал его всерьез. Большую часть свободного времени Антонио и его коллеги проводили в так называемых «спикизи», нелегальных питейных заведениях. Но даже там, под влиянием алкоголя и зажигательного джаза, среди всеобщего веселья, Антонио ощущал себя будто в коконе – все его чувства притупились, а сознание отстранялось от того, что происходило вокруг.