Взгляд деда метал молнии почти в прямом смысле слова, но голос прозвучал почти весело:
— Ба, Реджи, да ты никак войну объявить решил? От недостатка самоуверенности в организме ты точно не умрешь.
— Мои силы, может, и невелики, но в пустыне я научился кое-чему. Как не сдаваться.
— Реджинальд, — вмешался Петр Николаевич, — я верно понимаю, что вы вините Александра Тимофеевича в невмешательстве в суд и следствие?
— Виню? Ни в коем случае. Просто понял, что он мне не родной человек. Ну а какой может быть спрос с чужого?
— Тут вы не правы. Можем прямо сейчас поехать в мой кабинет — там в ящике стола лежат копии всех документов по вашему делу. Я и моя команда по распоряжению Александра Тимофеевича следили за процессом от и до, выискивали любые зацепки. Но взглянем правде в глаза — против вас были все улики. Масса. Там без Божьего суда при любом раскладе не получилось бы обойтись, даже церберы-крючкотворы могли бы только затянуть дело, но не изменить итог. Так что вмешательство наше ничем бы не помогло, только лишние осложнения.
Я пожал плечами.
— Бесполезный или нет, но это был бы поступок родни. Вы, Александр Тимофеевич, и ваши сыновья — вот три главных человека в этом Доме, каждый мог бы повлиять на остальных и заступиться за меня. Никто не заступился. Какая вы после этого родня? Так что даже если моя нелояльность Дому еще может каким-то образом пройти, например, если я женюсь на кузине Анне — сугубо умозрительно, конечно, ведь вы же ни за что не отдадите ее, прогрессирующий четвертый уровень, за безродного неудачника вроде меня, которого и так считаете своей собственностью, — то вы трое все равно останетесь мне чужими. Даже будь вы мне родней по линии жены — я никогда не забуду, как меня бросили умирать в пустыне. И потому акции я вам не отдам.
— Вообще-то я собирался их у тебя купить.
— Тогда пункт номер три не актуален. Но первый и второй никуда не делись, потому — не продается.
В этот момент шеф СБ откинулся на спинку кресла и издал смешок:
— Что ж, мне остается только вернуться в офис и уволить пяток дилетантов…
— Это кого же?
— Спецов наших штатных, которые составляли на вас психологическую модель… Она разительно отличается от того человека, которого я вижу. Диаметрально причем.
Я пожал плечами:
— Не их вина. Малыш Реджи, на которого они составили модель, умер в пустыне. Я совершенно другой человек, что вы сами и заметили. Так что, дедушка? Разговор закончен и я могу удалиться? В свои комнаты или вообще из поместья?
Дед внезапно тяжело вздохнул.
— Да, давно я так не лажал, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Зря я вообще начал разговор про эти чертовы акции… В общем, не они были главной темой для беседы…