— В общем, были со Стасом в полиции, читали дело… Короче, они считают, что в аварии виноват Егор, — грустно сообщает Алла.
— И что теперь? Что будет, когда он очнется? — взволновано спрашиваю я.
— В лучшем случае придется выложить немалую сумму, в худшем — могут посадить.
Я ничего не отвечаю и просто тяжело вздыхаю. Сейчас это не имеет значения, сейчас самое главное, чтобы он пришел в себя. Могут посадить… за что? Никто не пострадал так, как он! Все отделались шоком. Егор и машину потерял, и в больнице без сознания лежит. Да и не мог он быть виновником!
— А записи с камер смотрели? Как произошла авария? — спрашиваю я.
— Как раз в тот день что-то случилось с камерой, поэтому… — Алла разводит руками.
— Ясно. Надеюсь, Егор вспомнит, как все случилось, — говорю я.
— Надеюсь, что он хотя бы нас вспомнит, — тихо отвечает Алла, и мы все тяжело вздыхаем.
Просыпаюсь от какого-то странного звука. Я заснула на второй кровати в палате Егора, когда подруги ушли. Осматриваю палату, перевожу взгляд на Егора и прислушиваюсь. Когда в очередной раз слышу звук, убеждаюсь, что он исходит от него.
Вскакиваю с кровати и несусь в коридор, чтобы позвать врача или кого-нибудь из медперсонала. Почти сразу прибегает врач, который осматривал Егора, за ним несколько медсестер и меня просят выйти из палаты. Это же хорошо? Он пришел в себя!
Чувствую сильное волнение и в то же время огромную радость и облегчение.
Не могу найти себе места, пока Егора осматривают. Время так долго тянется. Решаю написать смс Лоле и Алле, сообщить им новость. Как только отправляю им сообщение, из палаты выходит вся «делегация» и все радостно улыбаются. Это хороший знак!
— Можете зайти, — улыбается мне врач, — всё хорошо, он пришел в себя.
— Слава Богу! Спасибо! — отвечаю я ему и как можно быстрее направляюсь в палату.
— Только помните, что он еще очень слаб, ему нужен покой, — предупреждает меня врач, — мы сделали ему укол, так что, он скоро уснет.
— Да-да, конечно, я понимаю.
Захожу в палату и сажусь на стул, рядом с кроватью.
— Привет, — шепчу я и беру Егора за руку.
— Привет… — еле слышно отвечает он и начинает кашлять.
— Тссс…тебе пока нельзя разговаривать, — говорю я, уже не сдерживаю слёз радости от того, что он очнулся и заговорил со мной.
Больше ничего не произносит. Он еле поднимает руку, подносит ее к моему лицу и вытирает одинокую слезинку со щеки. Не могу не улыбнуться такой нежности, даже сквозь боль.
— Напрягаться тоже нельзя — ты еще не восстановился, — улыбаясь, говорю я и хочу отпустить его руку, но он не дает, — я буду тут… я рядом, — практически шепчу я.