Они вернулись в госпиталь, Сара попрощалась с Мэгги и пообещала скоро опять приехать и повидаться с ней.
– Сообщите мне, как выйдет с работой! – крикнула она, когда Сара уже уходила.
Сара приехала на Клей-стрит и была рада увидеть, что Пармани и дети уже вернулись из парка. Она вошла в квартиру. Молли радостно завизжала и побежала ей навстречу, а Оливер полз по полу, во весь рот улыбаясь при виде мамы. Она несколько раз подбросила его вверх и села на диван. Оливер был у нее на коленях, Молли сидела рядом, тесно прижавшись к ней. И Сара в который раз поняла, что, несмотря на все, что произошло, дети – ее самое большое утешение в жизни. Она тут же начала сочинять ужин. Как хорошо, что она сегодня встретилась с Мэгги! Интересно, о какой такой проблеме она говорила? Как бы то ни было, но она надеялась, что ничего серьезного. Мэгги такая добрая, и у нее такая замечательная душа… Трудно представить, что у такой женщины могут возникнуть неразрешимые проблемы. Общение с сестрой Мэгги дает ей, Саре, гораздо большее, чем просто человека, который выслушает ее и ей посочувствует. Мэгги как-то ненавязчиво подбрасывает ей мудрые мысли, щедро делится с ней любовью и настроем на хороший исход, чего бы ни касались их разговоры. Нет, она удивительная, эта сестра Мэгги.
Щиколотка Мелани все еще беспокоила ее, когда она вернулась в Лос-Анджелес в начале сентября. Она причиняла ей боль все два месяца, что она провела на гастролях. В Нью-Орлеане она ходила на прием к врачу и еще один раз вместе с Томом, когда он прилетал к ней в Нью-Йорк. Оба ортопеда сказали, что со временем все пройдет. В ее возрасте большинство травм заживают быстро, но даже для нее оказалось слишком тяжело в течение двух месяцев скакать по сцене и разъезжать по всей стране, давая по одному, а порой и по два концерта за вечер. Наконец, вернувшись в Лос-Анджелес, она пошла к своему доктору, и он сказал, что нога заживает, но не так хорошо, как должна бы. Он сказал, что это из-за того, что она очень много работает. Ничего нового она не услышала. Она рассказала ему о гастролях и к каким она прибегала уловкам, чтобы обыграть свою травму на сцене. Он пришел в ужас. Она все еще носила черный ботинок. Нога не болела только тогда, когда она была в нем. На сцене даже в простой прогулочной обуви, без каблуков, щиколотка нестерпимо болела.
Том расстроился, когда, уйдя от врача, она позвонила ему.
– Что он сказал?
– Что мне нужен отпуск или, может быть, мне следует уйти на пенсию, – отшутилась Мелани. Она все еще по привычке сравнивала Тома с Джейком: Том хотел знать про нее в подробностях все, даже то, что сказал доктор, когда сделал ей очередной рентгеновский снимок. Джейку и в голову не пришло бы спросить о таком. – На самом деле, – ответила она, посерьезнев, – врач говорит, что трещина все еще есть, и если я не отдохну, то мне грозит операция и штыри в ноге. Думаю, мой выбор за «отдохни». Дел на сегодняшний день у меня не очень уж много. – Том рассмеялся.