– Я не собираюсь валяться на церковном полу неделю! – взорвалась ее мать. – У меня спина разламывается. Они должны перевести нас в более приличное место.
– Какое еще более приличное, ма? Все отели закрыты. Да и опасно в них находиться – что-нибудь может обрушиться через время, надо, чтобы спасатели и строители все проверили. Да и холодильники отключены, свет. – Мелани узнала обо всем от пожарных и теперь утверждала авторитетно. – А здесь по крайней мере мы в безопасности.
– Ничего не знаю. Хочу побыстрее в Лос-Анджелес, – гнула свое Джанет. – Они нас попросили, даже, сказала бы я, уговаривали, вот пусть теперь и находят выход из положения.
– Но может быть, они пострадали, а мы тут капризничаем…
Но мать ее больше не слушала. Она наказала Пэм, чтобы та взяла под контроль информацию о движении самолетов, и та пообещала, что будет держать ее в курсе. Пэм восхитило то, что Мелани осталась на развалинах помогать людям. Сама она всю ночь провела на побегушках, бегая по приказу Джанет то за одеялами, то за сигаретами и кофе, который готовили на газовой плитке в импровизированной столовой. Эшли была так напугана, что ее дважды вырвало. Джейк был в отключке. Ночь выдалась ужасной, но все они были живы.
Еще на входе Мелани увидела своего парикмахера и менеджера, которые разносили по залу бутерброды и печенье и раздавали бутылки с водой. Еда с огромной церковной кухни, где обычно кормили бездомных, быстро закончилась. Они начали раздавать консервы с индейкой, пряной ветчиной и вяленой говядиной. Но скоро и это должно было закончиться.
В обед им сказали, что их собираются перевезти в округ Пресидию[4]. За ними пришлют автобусы и отвозить будут группами. Им раздали одеяла, спальные мешки, личные принадлежности – зубную пасту и щетки.
Чтобы сесть в автобус, Мелани и ее свита ждали своей очереди до трех часов дня. Она успела поспать пару часов и теперь чувствовала себя бодро, помогая матери сворачивать одеяла. Джейк продолжал спать. Она потрясла его за плечо.
– Джейк, вставай, мы уезжаем, – тормошила она дружка, размышляя, какой наркотик он принял нынешней ночью. Весь день он пребывал в полной прострации и все еще не мог окончательно прийти в себя. Джейк был красивый парень, но, когда он встал и обвел окружающих мутным взором, вид у него был ужасный.
– Иисусе, я ненавижу такое кино. Это не декорация к фильму про глобальную катастрофу? А я не участник массовки? И мне сейчас не разукрасят физиономию «кровью» и не забинтуют голову?
– Даже в крови и забинтованный, ты бы выглядел великолепно, – заплетая волосы в косу, заверила его Мелани, как уговаривают ребенка.