— Мы ведь тоже любим друг друга, — произнесла она.
Я что-то пробормотал, такие звуки я обычно издавал, обдумывая фразу, которую собирался произнести вслух.
— Дело не только во мне, — сказала Сильвия. Она плакала. Воздух был пронизан запахом ее кожи. — Не я одна виновата. Кое-кто еще. Не все так…
— Но… — нахмурился я, не понимая, о чем она говорит. — Что…
— Не сейчас.
Мы легли. Под спиной я почувствовал твердую и мокрую каменную поверхность. Вокруг нас валялись груды речной гальки и осколков камней. Ее горячие приоткрытые губы надвинулись на меня и легко коснулись моего лица. В ее волосах был песок. Мы уже двигались, переплелись телами, тяжело дыша, губы искали шеи; она вскрикнула, лизнула меня, я стал целовать ее в губы, плечи. Она подтянула меня к себе. Я раздвинул ее бедра. Она прижалась ко мне. Я погрузился в теплое, мягкое. Это произошло так быстро, что я не сразу понял, что произошло. Момент слияния был похож на внезапное погружение в воду — мгновенное и горячее скольжение. Я словно летел в пропасть. Блаженство блеснуло, на неимоверно короткое время задержалось и излилось через переплетение искрящихся нервных окончаний.
Я вскрикнул.
Вдоль противоположного берега, переливаясь огнями, плыл прогулочный катер, до нас долетели отдаленные раскаты музыки и крики веселящихся пассажиров. Переводя дыхание, я прижал Сильвию к себе и стал растирать ей плечи так энергично, словно эти движения были вызваны непроизвольным спазмом, по рукам и ногам у меня все еще проходили судороги.
— Пойдем, — прошептала она.
— Куда? — недоуменно спросил я, поворачиваясь к ней лицом. Уткнулся в шею. Вдруг я почувствовал себя так, как будто из меня выпили все соки, и задрожал. Мысли стали возвращаться к действительности. О Боже, подумал я. Лелия. Лелия меня бросает. К горлу подкатил комок.
— Ричард, прошу тебя, давай уйдем отсюда.
— Куда мы пойдем?
— Куда угодно. К тебе. В какое-нибудь… новое место.
— Господи, — сказал я, поглаживая ее. — Сильвия. Знаешь…
— У нас все получится, — сказала она и посмотрела на меня глазами, которые в темноте показались мне огромными. Я смотрел в эти глаза как зачарованный, безвольно приоткрыв рот, и пытался прогнать чувство стыда, которое уже начало проклевываться где-то на задворках сознания. У меня было такое ощущение, будто я проснулся после длительного запоя, и все проблемы стали опять наваливаться на меня, всверливаться в мозг с напором бура.
— Время настало, — продолжала она. — Мы сможем.
Она поцеловала меня в подбородок, потом в щеку, в ухо и снова крепко прижалась к выступам и узлам под моей шеей, отчего мне стало немного спокойнее, и, пока мы сидели, прижавшись друг к другу разгоряченными телами, и нас обдувал прохладный ночной ветер, мне на секунду подумалось, что, может быть, мы все-таки смогли бы с ней сбежать. Я мог бы обмануть судьбу и рискнуть с этой вероломной и прекрасной чудачкой, которая ускользала от меня, влекла к себе, возбуждала во мне желание. Я больше никому не был нужен. Терять мне было нечего, я мог бы попытать счастья с ней.