мы ухаживали вместе.
По небу над Темзой прошло какое-то едва уловимое движение, навевающее мысли о приближении рассвета. Она бросила взгляд в сторону набережной.
— О нас она знала?
— Нет.
— И мужчины не было? — Мои разлетевшиеся в разные стороны мысли снова собрались, и на смену смятению пришло невыразимое облегчение. Я попытался осознать тот факт, что моя жена бросила меня ради моей же любовницы. В конце концов, она не связалась с каким-нибудь богатеньким подонком, любителем поживиться чужим добром. Сердце пронзило ощущение полного счастья в самой его чистой форме. — Лелия, — произнес я.
Лицо Сильвии исказилось болью. Она посмотрела на бетонные ступеньки, когда снова повернулась ко мне, была уже спокойнее.
— Я и тебя любила.
— Если честно, мою задницу.
— Правда любила, — повторила она.
— Господи, Сильвия. Столько месяцев…
— Я ухожу, — сказала она.
— Где она?
— Наверху, — сказала она и стала взбираться по высоким бетонным ступеням. Глядя на ее испачканную песком юбку, я двинулся следом за ней. Мои грязные кровоточащие ступни опускались на мокрые следы, оставленные ею. Так же когда-то давно, когда она была совсем другим человеком, я поднимался следом за ней на верхний этаж дома МакДары. Она указала на многоквартирную высотку, возвышавшуюся за кварталом домов, окружавших Тейт.
— Квартира 221.
— Спасибо, — сказал я.
— Я пойду.
— Да.
— Я правда ухожу, — она снова напряженно нахмурилась. — Теперь оставь меня.
Я кивнул. Немного помолчав, произнес:
— Хорошо.
— Заботься о ней, — напутствовала меня она. Последний отголосок запаха ее волос смешался с затхлым дыханием реки. — И о ребенке, так, как это делала бы я. Заботься о нем как положено.
Вдруг ее глаза наполнились слезами и тревогой.
— Да, — пообещал я. — Конечно.
Она заколебалась. Уткнулась взглядом под ноги.
— Я… Я сама выстроила свою жизнь, — посмотрела на меня. — Ты согласен?
Борясь с желанием, не теряя ни секунды, броситься к высокому дому, я ответил не сразу.
— Да, сама, — сказал я и обнял ее. Мы поцеловались.
— И я продолжаю это делать, — сказала она и взволнованно посмотрела на дом. — Теперь иди. И поспеши.
Я мчался к высокому дому с такой скоростью, с которой еще никогда не передвигался с тех пор, как вышел из детского возраста, так мне не терпелось увидеть Лелию. Лишь у грязного бетонного входа я остановился, чтобы отдышаться. От волнения у меня было такое ощущение, будто мои внутренности покинули насиженные места и теперь свободно плавают внутри. Этот дом показался мне смутно знакомым. Я вспомнил, что когда-то давно что-то привозил сюда с Лелией и нас встречала старая индианка, лет под восемьдесят, которая была страшно рада видеть перед собой молодую пару влюбленных друг в друга людей, даже не пытавшихся скрыть, как им хочется поскорее с ней распрощаться, чтобы погулять вдоль реки и посидеть где-нибудь в кафе. Простота той жизни казалась давно ушедшей и какой-то размытой в памяти, как одна из версий детства.