.
— Вот-вот. А я всегда прохожу мимо них. Некоторые так бегают по коридорам Исторического института на Рассел-сквер, как будто они пациенты Бедлама, — сказала она и осеклась.
— Ничего страшного, — успокоила я ее. — Мне и самой приходится работать с такими людьми. Мне часто кажется, что я от них вшей нахватаюсь.
Я снова попыталась найти глазами Ричарда, но он словно растворился в воздухе, был недосягаем для меня за пустыми разговорами. Я беременна. Ощущение крайней усталости еще больше усилилось, но я была уверена как никогда раньше, знала на все сто процентов, что беременна. Думать о том, что я могу снова потерять ребенка, было невыносимо. В душе я прочитала небольшую молитву, чтобы ребенок выжил. Впилась ногтями в сиденье стула.
— А где ты работаешь? — спросила я первое, что пришло в голову.
— Дома, — ответила она. — Мою докторскую работу курируют в Эдинбурге, но я переехала сюда, в Лондон.
— Ну и как работается на дому?
Она немного помедлила с ответом.
— Ужасно!
— Почему?
— Я просто с ума схожу оттого, что приходится постоянно находиться в одном и том же месте и работать, работать, — сказала она все тем же взволнованным голосом. — Мне кажется, жизнь не должна быть такой. Это одна из форм помешательства. Мне нужны люди. Я выхожу из дому и иду работать в кафе только ради того, чтобы избавиться от этого чувства.
Я представила себе Ричарда, каким я его застаю дома врасплох по пятницам в разгар дня, когда он все еще шатается без дела по квартире, в халате, злой и раздраженный, с всклокоченными волосами; или же как он смотрит «Соседей», на коленях крошки овсяных хлопьев, доведенный до бешенства отвращением к самому себе, как жалко пытается оправдать свою инертность сказками про засорившиеся раковины или зависший компьютер.
— Но ты могла бы работать в библиотеке… Это прекрасное место. Я имею в виду университетскую библиотеку, в Сенат-хауз.
— Но как? Я же не студентка университета.
— Я могу оформить тебе карточку читателя.
— О! — воскликнула она, глядя прямо на меня таким взглядом, будто я сделала ей бесценный подарок.
— Я могу сказать, что ты — одна из моих студенток.
— Как… О, это было бы так здорово. Спасибо, — горячо сказала она.
Опять надолго замолчали. Я попыталась придумать, что бы такого еще сказать или спросить.
— Где ты выросла? — спросила я.
— Да так, повсюду.
Я подождала продолжения.
— Во Франции?
— Я какое-то время ходила во Франции в школу.
— В какую?
— Это была американская школа.
— Ну да, — сказала я. — А воспитывалась ты тоже здесь?
Она покачала головой. Когда она повернулась, я уловила исходящий от нее запах, запах дорогого мыла, миндально-молочного, которое легко впитывается в кожу и навевает мысли о старых домах.