— Но тебя же наверняка кто-то любил, — смешалась я. — Родители должны были тобой гордиться, — добавила я. — Ты такая восприимчивая, проницательная…
— Нет, — отрезала она.
— О! Что ж, я…
— Ничего, — сказала она и только сейчас подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Несколько секунд она так внимательно смотрела на меня, что мне пришлось улыбнуться. Смотрела она немного исподлобья, и в таком ракурсе глаза ее казались большими и выразительными. Я поняла, кого она мне напоминала. «Любовник». Завораживающая фотография на обложке: маленькое кукольное лицо с густыми расплывающимися тенями под глазами и бесстрастным ртом, лицо, которое говорило: бей меня, поклоняйся мне. Юная Маргерит Дюра[15]. Я все время перечитывала ее книги, когда была маленькой. Мне всегда казалось, что именно благодаря ей у меня возникло желание изучать французскую литературу, а позже и nouveau roman[16].
— Странно, — сказала я. — Мне показалось, что ты похожа на Маргерит Дюра, поэтому твое лицо мне кажется знакомым.
— Le Ravissement de Lol V. Stein, — перешла она на беглый французский. — «L’Amant». «У меня такое лицо, которое хочется перекроить». Я недавно прочитала «L’Amant de la Chine du Nord».
Я улыбнулась.
— Значит, ты знаешь меня по французской литературе, — заключила она. — Лицо на обложке. А тебя я знаю несколько лучше. — Она посмотрела на стол. Застывшее мраморное лицо под воздействием зимнего солнца начало слегка розоветь. У нее был красивый рот. — Тебе не кажется?
Жар ударил мне в лицо. Поколебавшись секунду, я спросила:
— А тебе?
— По-моему, да.
Я помолчала. Сердце быстро забилось в груди. Появилось желание нарушить неловкое молчание.
— Мне кажется… мне кажется, будто ты чувствуешь меня, а я чувствую тебя, — сказала она. И после короткой паузы добавила: — Я ведь знала, что ты беременна, не так ли?
— Наверное. Мой… парень, похоже, еще не догадался об этом, но мне очень хочется с ним поделиться.
— Тогда пойдем отсюда, — решительно произнесла она. Когда мы вышли на улицу, она взяла меня за руку (или это я взяла ее?), и мы шли вместе до самого дома, словно я была уже на восьмом месяце.
Посмотрев на окна спальни, которые отражали тусклый солнечный свет, я вспомнила старый ночной кошмар. По всему телу пробежала дрожь. Дыхание сбилось, воспоминания об удушье и ощущение трения тел смешались с позывом к рвоте. Хотя где-то глубоко снова завибрировала струнка сексуального возбуждения, неотъемлемая часть того ужасного сна. Эти ощущения наложились, и у меня закружилась голова, мне захотелось как можно скорее избавиться от ее компании.