— Не может быть!
— Я уверен, — сказал он. — Не знаю, как…
— Ну, продолжай, продолжай.
— Как мне от этого избавиться, я хотел сказать.
— О Боже!
Он замолчал.
— Слушай, МакДара.
— Да знаю я.
— Кто она? Это та… как бишь ее… Ну та старая гламурная крыса, с которой ты работаешь?
— Ты что?! Нет, конечно. С ней это так, легкий флирт. Ничего серьезного.
— А с этой, значит, серьезно? Так кто же она?
— Никто.
— Ясно. Дух бестелесный. Никто. Кто?
Он затряс головой.
— Ты имеешь в виду, что я ее не знаю?
Он кивнул.
— И как вы с ней встретились?
— Господи, да как обычно, через друзей чьих-то друзей или типа того. Не спрашивай, кто она. Если я тебе не расскажу, ты не сможешь случайно о ней проболтаться Катрин.
— А так меня хлебом не корми, дай поболтать с ней о твоих делах! «О, привет, Катрин, да, да, все хорошо, спасибо. У МакДары роман с одной женщиной. Чернявая, фигуристая, зовут так-то… тра-та-та».
— Кончай! — не выдержал он.
Я представил себе реакцию Катрин. Ей уже довелось пережить проблемы с алкоголизмом, неудачный брак, но, несмотря на это, она всегда оставалась спокойной, почти по-матерински заботливой. Она была одной из тех девушек, потомков кельтов, природная окраска которых всегда мне нравилась, — белая кожа и черные волосы длиной ниже талии. Мне почему-то казалось, что измена вернет ее в прежнее, не такое уравновешенное состояние.
— А ты что, все время ни разу? — сказал я. — Что-то я не могу вспомнить… Хотя нет, было же, Казанова хренов!
— Только раз, — выдохнул он. — Один перепих, всего-то. Я ее после этого ни разу не видел. За все восемь лет. И это все. Просто это не мое. Полное безумие.
— И что ты собираешься делать?
— Попытаюсь выбросить ее из головы.
— Только ничего у тебя не выйдет, жеребец ты наш.
Он покачал головой. На верхней губе на щетине блеснула капля вина.
— Как тебе удается с ней встречаться? — спросил я.
— Мы редко встречаемся. Все это только недавно закрутилось. Мы это… разговариваем. Звоним друг другу, и все дела. Она держит меня за самые яйца. Я тебе клянусь. Я хочу со всем этим покончить.
— Что ж, может быть, — произнес я и закашлялся. — Может быть, так действительно будет лучше.
— Но я не могу, — тут же возразил он, качая головой. — Сделай что-нибудь, заставь меня! — взмолился он, подняв на меня глаза, печальные, как у старой собаки.
Я рассмеялся.
— Попробую, — сказал я и сделал большой глоток вина. — Хотя, если честно, мне было бы намного интереснее, если бы ты сам это сделал. Я бы с удовольствием послушал твои рассказы, а сам бы остался чистеньким и довольным. Мы могли бы общаться каждый день.