Бутылка упала, когда я задел ее локтем, и разбилась с характерным треском. Я уронил голову на руки и закрыл глаза.
А потом позвонила Женя. Я уставился на дисплей телефона и не решался нажать кнопку ответа. Что вызывало еще большее смятение, потому что я никогда так себя не вел. И все это раздражало. Чтобы не растягивать издевательство, я ответил.
Тихий голос Жени:
— Что делаешь?
Сказать что-нибудь эдакое, или ответить, как есть?
— Пью. И жалею себя.
— Я тоже, — помолчав, отозвалась она. — Давай… Давай жалеть себя вместе…?
Я смутно помнил, как добрался до нее. Метро еще ходило, и я спустился в подземелье. Там было непривычно пусто. А потом была улица, двор, домофон. И бутылка вина, которую Женя выставила на стол.
— Что это?
— Подумала, тебе не помешает.
Мы сидели, пили вино и разговаривали. Курить я ходил на балкон. В один из походов Женя присоединилась ко мне и попросила сигарету. Вопросов я не задавал. Чтобы как-то остановить процесс, который нарастал как снежный ком и был абсолютно мне неподконтролен, я рассказал ей про рыжего в Сызрани и про версию с клофелинщицами в Самаре.
Возможно, я уже был пьян. А может, наши с Женей мыслительные процессы проходили слишком по-разному. Она нахмурилась и спросила то, чего я совсем не ожидал:
— Ты думаешь, Сергей мог… к проституткам?
— Что? С чего ты взяла? — опешил я. — Нет, конечно!
— Но ты сам рассказал. Эти клофелинщицы…
— Скорее всего, клофелинщицы. Препарат может быть другой.
— …Подсыпали ту дрянь приезжим мужикам, которых снимали на вокзале.
Я вздохнул.
— Черт, Женя, мы не знаем, что с ним, он пропал, а ты умудряешься ревность включать.
— Я не… — начала возражать она, но подумала получше и замолчала. А я принялся объяснять:
— Если эти проститутки околачиваются в кабаках около вокзала, вся местная братва их знает. Такие, как тот рыжий, могли перенять у клофелинщиц их методы. Или даже покупать эти колеса. И орудовать в поездах в районе Самары. Сел в Новокуйбышевске, например, за полчаса обработал клиента и свалил с его вещами.
— Да поняла я, — устало отмахнулась Женя. Покосилась на меня. — Во что он ввязался, Леш? Кровь. Вранье про вызов на работу. Секреты какие-то. Это так не похоже на Сергея. Я думала, что он ничего от меня не скрывает. Оказалось, это не так. И сейчас я… я уже не знаю, во что верить и что думать.
— Все мы верим во многое, — буркнул я. — Одни верят, что станут богатыми. Вторые, что их любимая команда когда-нибудь победит. Третьи верят, что бог их спасет. Почти все это на поверку оказывается полным фуфлом. Но людям это не мешает продолжать верить.