— Мальчик, а где наша машина? Пошли искать. Ищи, милый, где машинка Карины?
Усадив блохастого на заднее сиденье, накрытое покрывалом, нацепила щенку на шею купленный давеча ошейник. Чуть великоват, ну ни чего страшного, щенок же вырастет скоро и будет в самый раз. К ошейнику присоединила поводок, конец которого привязала к дверной ручке.
— Так ты по салону лазить не будешь, — строго ответила я на вопросительный взгляд своего питомца. — Лежать… молодец.
Прошла к воротам, открыла их пошире и остановилась, как вкопанная. Потому как от ворот в рассыпную разбежалась детвора от мала до велика… ничего себе! Вот кто заставлял Мальчика лаять, любопытные детки, местные что ли? Так, а куда я собиралась? Правильно, мне бы батюшку найти, который справиться с нечистым духом в доме. Села за руль, выгнала за ворота машину и, когда закрыла на замок ворота, поехала в сторону деревни Зыбново.
* * *
Невероятно, она почувствовала мое прикосновение. Почему? Никто никогда так сразу не ощущал меня, а она почувствовала мое желание. Могла ли она быть той, что освободит меня от вечного мучения — от бытия и небытия одновременно. Как там говорила ведьма, которая прокляла меня? «Будешь страдать вечно, пока не явится та, что бесстрашием и огнем своей души запалит пламя в твоем осколке льда, именуемом сердце». Возможно ли, что долгожданная свобода близка… что я могу сделать ради этого? Влюбить ее в себя, заставить желать меня, или… самому полюбить? Ха-ха-ха… я смешон даже себе, разве дух способен любить? Нет… но тогда, почему же я могу испытывать чувство невыносимого желания? Почему?
Заметался по дому, нет ее… куда она уехала? Отчего такая боль? Я же не могу чувствовать боли, или могу? Уже ничего не понимаю… совсем… Вернись, мне плохо без тебя… вернись.
* * *
Когда въехала в деревню, поняла, что цирк Шапито приехал, это я о себе. Все местные бабы, старики да мужики, останавливались, как вкопанные, лишь бы на меня в машине поглазеть. Остановилась возле местного магазинчика и, поставив сигналку, прошла внутрь. Три бабули замерли у прилавка, пристально следя за мною, как голодные собаки на привязи за костью. Только продавец, этакая матрена раскрашенная с хной на волосах, разулыбалась и таким слащавым голосом спросила:
— А чевой-то купить хотите? Али спросить чевой-то?
Ну и говор, мрак. Покосившись на свидетельниц разговора, которые соляными столбами вытянулись по струнке, ответила с опаской:
— Да, будьте любезны, — лицо у продавщицы вытянулось, плохой признак, — мне бы узнать…
— Ну, дык, узнавайте, — прервала она меня бесцеремонно.