— а если этот гад до меня раньше доберется?
Вероятность была велика.
— К Диолату я тебя провожать буду. И ждать тоже. И беречь. Но…
— Но кто‑то подсунул мне веревку. А если будет яд? А если детям? Яна, помоги мне!
— Как!? — слово вырвалось почти стоном. Но Аэла задумалась.
— А что бы ты сама сделала?
— нашла ночью этого… лошадника. И расспросила.
— вот и найди.
— Н — но…
— Подумай, что сделать. А я могу найти тебе напарника. Который знает — людей.
— Хм — м?
— Я знаю одного человека. Он — бывший стражник…
— А нынче?
— Пьет он. Сильно.
— Почему?
— Сама увидишь. А если честно — дело он свое потерял, а на другое не годен. Вот и… Начальника стражи ты сама видела. Кто другой Вайста бы при страже оставил, а он…
— Вайст?
— Рошер Вайст. Дядя Вайст. Мы когда‑то на одной улице росли…
— Покажешь мне его? Поговорим, потом решим…
— Покажу. Я ему помогаю, насколько могу… жалко его, а вот куда приставить — не знала.
— Когда?
Лайри посмотрела на солнце, прищурилась.
— Да хоть бы и сейчас. Надо только домой за каретой и слугами, а то пьяный он в хлам, на себе не утащим.
— Ааша?
— она — утащит. Но пьяного? Грязного? Вонючего?
— Утащит. Но обидится.
— Тогда — за слугами. И в таверну 'Розовый хряк'. Он там обычно напивается.
— Кто их называет, ваши таверны? Что ни название — одно другого чуднее!
— Никогда не задумывалась…
* * *
Почему запил Рошер Вайст, Яна поняла сразу же, как его увидела. У мужчины просто не было правой руки. Вообще. Культя заканчивалась аккурат у плеча.
— Что с ним случилось?
— То. Преследовал убийцу, да неудачно. Трое их оказалось, чудом спасти успели. Если б подмога не подоспела, кровью бы истек. А как понял, что впереди ничего нет — так и запил. Стражник‑то он от Четырехликого был, все ходы — выходы знал, всех воришек чуть не по именам, все городское дно наизусть…
— Ага…
Тайяна пригляделась к мужчине.
Ну да. Опустившийся, грязный, небритый и нечесаный, что есть — то есть. Но в то же время…
Не старый, когда‑то сильный, это видно по оставшейся руке. Просто — пьяный в хлам.
Азла кивнула слугам, которые подхватили мужчину и потащили на выход из таверны. Положила на стол небольшой кошелечек и вышла вон.
Да, таверна. Да, грязная. Да, лайри. И что?!
Она не трайши родилась, было время — и полы в таких мыла, и не брезговала, и за работу благодарила. Есть такая птица — нужда. И клюется она — больно.
Дома мужчину отмывали в шесть рук и одну хозяйку, которая стояла над слугами и командовала. И смотрела, и ругалась. Потом сгрузили в комнату и Аэла облегченно вздохнула.
— Завтра проснется, как новенький. Ругаться будет, правда, ну да ладно! Пусть ругается, лишь бы помог.