— Представляешь, я увидела, что всё вокруг как бы из волнистой серебряной паутины, а люди похожи на вытянутые шары — такие большие, чуть овальные и светятся изнутри… И так смешно перекатываются…
— Как описывал Карлос Кастанеда — весь мир из светящихся нитей… — такого Володя не ожидал, точно мощный удар в челюсть выбил из обычной реальности. Это вам не беготня за «шариками», тут уже посерьезнее будет! — Ты сдвинула точку сборки…
— Это я недавно прочитала, добрые люди сказали.
До конца не веря этой невероятной истории, он с досадой поморщился:
— Значит, добралась уже? Рано тебе, там не каждый взрослый разберется! Ну что за привычка — читать всё подряд!.. — Да это же ни в какие ворота не лезет: с одной стороны — фантастические опусы Карлоса (КарлИтоса, как по–свойски зовет того Мартын), и с другой — его Янка…
Дочка невежливо отмахнулась от упреков вилкой с наколотым на нее грибом:
— Тогда я такого не знала, про точку сборки. Испугалась, думала, в психушку посадят. Попробовала маме рассказать, а она вообще крик подняла!.. Она, когда боится, кричит.
«Моя ты умница, у меня двадцать лет ушло, чтоб это понять!» — волей–неволей отметил он про себя. А вслух медленно произнес, пытаясь хоть как–то выиграть время:
— Так значит, ты у меня видящая…
И с ненормальной фотографической четкостью вспомнил, как много лет назад детям в шутку объяснял: книги в шкафу выстроены строго «по росту», по принципу общих школьных фотографий. Стандарт еще советских времен: первый ряд чинно сидит, второй из тех, кто повыше, стоит, а на третьем несколько лихачей, забравшихся на стулья. В книжном шкафу точно такая же система: детские вещицы — на нижней полке, повзрослее да посерьезней — на второй, а самые сложные и заковыристые — на третьей, до них еще расти и расти… (К примеру, солидные вузовские учебники по астрономии, любимые Мариной романы «про жизнь» и его пухлые философские тома с золотыми корешками.) А дочура с младых ногтей первым делом тянулась к тем запретным, что на на третьей полке под потолком, вот ведь Скорпионище! Нет, ну надо же — до Кастанеды добралась!..
— Я тогда чуть не умерла, — Янка сжала перед собой руки знакомым беззащитным жестом — Марина когда–то так делала, в самом начале. — Страшно было!.. И никто не может объяснить, что это такое. В церковь пошла…
— Плохо, что меня не было дома.
Володя нахмурился еще сильней, костеря себя на все лады: ничего удивительно, что она на него так обиделась. Вокруг карточным домиком рушился и сходил с ума привычный мир, а папа был в рейсе, улаживал свои неотложные дела! Янка тем временем тараторила без передышки, от волнения слегка задыхаясь и останавливаясь только затем, чтоб набрать в грудь побольше воздуха. Как будто боялась, что сейчас произойдет что–то непредвиденное и она не успеет во всем сознаться, облегчить душу: