Каким–то таинственным образом, плутая по проходным дворам и незнакомым улочкам, Яна вышла к Днепровскому рынку. «А вот это я зря, — растерянно сообразила, — Мастер ведь предупреждала, что в моем нынешнем состоянии… Так и сказала, кажется: «Избегай большого скопления людей»…» Но шумная и пестрая людская толчея уже подхватила с собой и понесла — сопротивляться было бесполезно, только выбьешься из сил. Где–то рядом пронзительно заливались голоса скупщиков валюты:
— Куплю золото, золото!
— Рубли, марки, доллары! Рубли, марки, доллары!
И вдруг Янка почувствовала, что кто–то сзади тронул за локоть, обернулась — перед ней стояла цыганка. Совсем молодая, с непокрытой головой и в невероятно цветастой юбке до самой земли, а глаза слишком уж бойкие:
— Подожди, красавица! Дай руку, погадаю! Всё как есть скажу, ничего не утаю.
Как бы повежливей от нее отделаться?.. Грубить Яна никогда не умела:
— Погадать я и сама могу.
Цыганка, похоже, заинтересовалась, ловко схватила ее под локоть и увлекла в сторонку, подальше от снующих взад–вперед людей:
— А ну, сними очки!
— Зачем?
— Сними, что–то скажу.
Яне б развернуться и уйти, но в душу закралось предательское любопытство: интересно, что эта цыганка может ТАКОГО сказать?.. Ругая себя последними словами, как всегда в минуты слабости, Янка сняла черные очки и посмотрела девушке прямо в глаза. Вот ведь странность, они у них были на удивление похожи: темные и большие, почти круглые, в обрамлении длинных загнутых ресниц. Девочка почувствовала, будто куда–то проваливается… «Опять начинается!..» — только и успела подумать с испугом, и всё вокруг засветилось чуть приглушенным серебристо–голубым светом. Фигура цыганки совершенно в нем исчезла, на ее месте вырисовался светящийся неровный овал. По овалу этому проскакивали, как разряды молний, ярко–алые искры, и где–то посередине, возле сердца, темнел крупный сгусток грязно–серого цвета…
Как сквозь плотную подушку, до сознания доносился еле слышный голос: цыганка что–то лихорадочно быстро, едва не взахлеб говорила. Яна с трудом вернула себя в обычное состояние, на голову обрушился хрипловатый взволнованный голос:
— …смотрю, сила у тебя большая, а пользоваться ей не умеешь. Я научу!
— Спасибо, не надо… — наконец–то к Яне вернулось нормальное зрение и вместе с тем накатила вселенская усталось, как всегда после похожих случаев — точно пару вагонов успела под шумок разгрузить! И снова этот назойливый звон в ушах — тоненький и почти неразличимый, похожий на зудение комара, он преследовал ее с детства. Никто другой почему–то его не слышал, только она одна… Мама в свое время всё порывалась отвести к «специалисту»; слава Богу, папа отбил — как–то само собой взяло и прошло. Янка уже целую вечность об этом дурацком пищании не вспоминала, а тут на тебе, опять двадцать пять!..