Всё это слишком сложно. С Грешниками — намного проще. Потому пойду к Барб: наши с ней занятия должны были начаться сразу после тренировки с Вельзом, а находиться меж двух командиров — становилось опасно для моего мозга.
Теперь я не видела проблемы в том, что Аст и Трой имеют разную информацию обо мне — судя по способу ведения диалога, они ещё не скоро перейдут к доверительным беседам. А если и перейдут, не факт, что поверят друг другу.
Что же касается лично меня — мне было без разницы, чьей быть ученицей: главное, чтобы учили. Но… почему-то на душе остался странный осадок. Я посмотрела на Троя. Он стоял, в пол оборота, и что-то, не торопясь, говорил Асту. Выражение его лица вновь было лениво-высокомерным, примерно таким же, каким я увидела его в Десятке.
Это изменение мне не понравилось.
Я повернулась к ним спиной и направилась, было, к базе, как была остановлена голосом метиса:
— Сегодня к нам приедет один наш общий знакомый. Постарайся не убить его при встрече.
Я развернулась к обоим мужчинам и свела брови к переносице.
— О ком ты говоришь?
Трой усмехнулся:
— Пусть это станет для тебя сюрпризом.
…
— Но зачем кому-то приезжать сюда? Я думала, это база отряда демонов, — игнорируя желание запустить в него чем-нибудь острым, сказала я.
— Так и есть. Но для некоторых людей открыты все двери, — продолжая ухмыляться, сказал Трой.
Любопытно, что это за люди такие.
Хотя нет. Плевать.
Вряд ли сюда пожалует сам глава Исполнительной Власти Централи — так что переживать не о чем.
Я развернулась и направилась к базе…
Вот только… кого мы оба можем знать?.. Он же не говорит про Бажена?
Или про Дамаса?..
Но с какой стати мне их ненавидеть?..
Пока уходила, чувствовала тяжесть двух взглядов, упертых мне в спину.
После быстрого перекуса тренировка с Барб пошла намного продуктивнее: хоть мы и пользовались разными легкоступами, их основные функции были идентичны. К примеру, что на мужском, что на женском экземпляре принцип торможения был одинаков. Отличие было лишь в толчке для прыжка на большую высоту, зависящем от системы датчиков на подошве. С этим я и разбиралась, когда почувствовала, что вновь нахожусь под наблюдением.
— Аст меня пугает, — негромко призналась Барб, прыгающей рядом.
— Командир всегда был таким. Никто не знает, что у него на уме, — продолжая прыгать, ответила та.
— Скажи, то, что он совершил… не так тяжко, верно? — стараясь следить за громкостью голоса, спросила я.
— Дело не в том, насколько это тяжко, а в том, кто это совершил, — странно ответила девочка и отпрыгнула подальше от меня.