Уехали. Мать долго стояла у подъезда и смотрела вслед удаляющимся огням.
– Отчалили? – окликнула из окна соседка.
– Улетели, – вздохнула Велуня.
– Чего подарили-то?
– Круиз по Волге и квартиру.
– Чего?
– Того. Квартиру оставляют, а сами съезжают.
– Быть не может!
– Может.
– Ох, и повезло тебе! – Соседка от зависти чуть не выпадала из окна. – Золотые дети! Бывает же такое. Значит, теперь не готовить, не стирать, не гладить? Ох, и счастливая же ты!
– Счастливая, – согласилась Велуня и побрела домой. «А то еще выпадет из окошка-то от избытка чувств».
Дома сняла с Аринки фартук, подтолкнула дочь к выходу из кухни:
– Иди давай. Помогла уже. Сама справлюсь.
Та спорить не стала. От выпитого ее разморило, хотелось забраться под одеяло и уткнуться в подмышку любимому мужу.
А мать терла, скребла, мыла и драила. На рассвете, наконец, угомонилась, прилегла на кушетку. Глаза были сухие, а душа выла. Сердце стучало непривычно медленно и равнодушно. В голове упрямо крутились одни и те же слова: «Не готовить, не стирать, не гладить. Не готовить, не стирать, не гладить». Глаза Велуни закрылись, руки вытянулись вдоль тела. Через десять минут она умерла.