Прошла неделя, досадное происшествие стало забываться, но в первый же выходной раздался требовательный стук в дверь и, размахивая газетой, ввалился чем-то возбужденный Медынцев.
– Привет! Комендант сказал, в какой комнате живешь! Смотрела вчерашний номер?
По-свойски сбросив у порога тенниски, он расстелил газету на столе, и Варя охнула. На последней странице в рубрике «Курьезы лета» красовались трое: он, она и та, что на минуту притянула их друг к другу. Фотограф поймал потешный момент, когда курица, сложив крылышки, покорно раздвинула ноги перед Медынцевым, развернувшимся к ней в стойке спринтера. Варя, к счастью, как раз опустила голову, лица не было видно, но невольное па с выкинутой, словно в твисте, ногой и взмывшим подолом сарафана выглядело комично. Под фотографией стояло название: «Куриный случай».
Варя, конечно, расстроилась. Приметный сарафан, черный в ярких ромашках, придется отложить до лучших времен. Или дома носить.
– Ты видела там кого-нибудь с фотоаппаратом? И я не видел. Вот повезло папарацци кадр словить! Что, обмоем славу?
Медынцев вынул из знакомой сумки бутылку «Ркацители» и бумажный пакет с чем-то закатанным в фольгу. Раскатал жестом фокусника – оказалось, курица. Смугло-золотая, сбрызнутая масляным соком, она ничем не напоминала плохо ощипанную бесстыдницу на снимке. По комнате поплыл чудный пряный аромат.
– Сам испек. Фаршированная!
Варя собралась было выставить незваного гостя, а теперь сделалось неловко. Все-таки старался человек. Не спрашивая разрешения, он уже доставал с полки посуду и рюмки.
– Я, Варька, сразу понял, что курица в нашем случае – синяя птица. В смысле, птица удачи и шанс на лучшее повторение прошлого.
– Не было у нас никакого прошлого, – возразила Варя, но Медынцев ее не слышал.
– Судьба надо мной, Варька, подтрунить любит. Я с первой супругой тоже с приключением познакомился. Ехал с работы зимой, и вдруг собака дорогу перебежала. Автобус остановился, да резко так. Людей, что в проходе стояли, вперед понесло. А я, значит, сижу, и вдруг кто-то с меня шапку срывает. Ни фига себе, думаю, внаглую средь бела дня грабанули! Глянь – девушка в белой шубке уже у дверей с моей шапкой! Ладненькая – глаза в ресницах, ножки на каблуках, все такое. Я не жадный, но шапку-то жалко! Новая была, ондатровая, всего год носил. Я, естественно, встаю следом, эта разбойница – ко мне. Простите, кричит, я по инерции вашу шапку сняла, мне схватиться было не за что! Ну, говорю, мерси на том, что голову не сняла по инерции. Побалакали, проводить вышел. Долго провожал, полтора года. За это время она мне чуть плешь не проела. Ревнивая оказалась. Я же, Варька, честно сказать, влюбчивый! Лучше бы, думал потом, шапкой отделался.